Когда принц снова обращает на меня взгляд, что-то в выражении его лица напоминает мне его отца, Мадока, который был счастлив, только когда отправлялся на войну.

– Говорил же: при Дворе Зубов ни разу не появлялось ничего хорошего, – произносит рыцарь, качая головой. Затем берет веревку и связывает мне запястья, продевая ее конец через петлю, чтобы узел вышел надежнее. Он не пронзает мне кожу, в отличие от лорда Джарела, который, скручивая мне руки, всегда протыкал их иглой, нанизанной на серебряную цепочку. Пока мне не больно.

Но я не сомневаюсь, что все еще впереди.

Ковыляя по лесу, я думаю только о том, как сбежать. Ни секунды не сомневаюсь, что меня ждет наказание. Я ведь напала на самого принца. А если бы они узнали о чарах, которые я разрушала, то пришли бы в еще большую ярость.

– В следующий раз не теряйте бдительность, – наставляет Оука рыцарь, разглядывая раны на его щеке.

– Пострадало в основном мое самомнение, – отзывается тот.

– Переживаете за свое симпатичное личико? – спрашивает рыцарь.

– В этом мире и правда слишком мало красоты, – легкомысленно говорит принц. – Но в моем случае внешность – не самый веский повод для тщеславия.

Это вовсе не совпадение – то, что они оказались здесь, облаченные в доспехи и готовые к бою, примерно в то же время, когда Богдана начала рыскать вокруг дома моей не-семьи. Все они искали меня, и какой бы ни была причина, мне она точно не понравится.

Я вдыхаю знакомый запах влажной коры и перегнивших листьев, которые мы топчем ногами. Папоротники серебрятся в лунном свете, лес полон подвижных теней.

В рамках эксперимента кручу запястьями. К сожалению, они связали меня на совесть. Я сжимаю и разжимаю пальцы, пытаясь высвободить один из них из пут, но узлы слишком крепки даже для этого.

Рыцарь фыркает.

– Не уверен, что начало нашего похода можно считать удачным. Если бы хоб не приметил вашу маленькую королеву, та ведьма уже, вероятно, накинула бы на себя ее кожу вместо плаща.

Хоб в совином обличье. Я морщусь, не до конца понимая, должна ли испытывать к нему благодарность. Я ведь понятия не имею, что они хотят со мной сделать.

– Разве успеть вовремя – не основное определение слова «удача»? – Оук бросает полный озорства взгляд на меня, будто я дикий зверь и он раздумывает, будет ли весело попытаться меня приручить.

Я вспоминаю его при Верховном дворе в тот день, когда меня должны были осудить за преступления в качестве королевы предательского Двора Зубов. Мне было одиннадцать, а ему только исполнилось девять. Тогда я была связана – так же, как и сейчас. Затем вспоминаю его тринадцатилетним юношей, когда он нашел меня в лесу, а я отослала его прочь.

Теперь ему семнадцать. Принц вырос гибким, хорошо сложенным и высоким – он сильно превосходит меня в росте. На него падает лунный свет, и кажется, будто в золотое руно его волос вплетены платиновые нити. Из-под челки торчат маленькие козлиные рожки, глаза поражают невероятным янтарным цветом, а по носу рассыпалось созвездие веснушек. Изгиб губ выдает в нем проказника и шутника, а горделивая походка свидетельствует о том, что он привык, чтобы все исполняли его желания.

Красота фейри отличается от красоты смерт-ных. Она экстравагантна и стихийна, точно сама природа. Некоторые из этих существ так невероятно прекрасны, что на них больно смотреть. Они обладают таким неизъяснимым очарованием, что при виде них смертные рыдают или становятся одержимыми, мечтая увидеть их снова хотя бы раз, а может быть, даже умирают на месте.

Уродство в Фейриленде может быть столь же эксцентричным. Порой фейри настолько безобразны, что, завидев их, все живые существа сжимаются от ужаса. А некоторые выглядят настолько гротескно и соблазнительно, что их внешность кажется привлекательной.