Под весом тела руки часто вырывались из плечевых суставов. Рассказывают, что Зоммер и другие надзиратели ходили среди деревьев, деревянными дубинками колотя беспомощных узников по лицу, ногам и гениталиям. «Пытка доводила некоторых узников до безумия. Многие просили эсэсовцев пристрелить их, чтобы только им не приходилось терпеть эту боль», – свидетельствовал выживший Вилли Апель. Несчастные узники мучительно кричали и стонали, из-за чего это место прозвали Поющим лесом.
Одно из деревьев в Эттерсбергском лесу приобрело особое значение. От крематория я пошел вдоль рядов бетонных фундаментов – остатков бараков заключенных. Слева был расположен лагерный блок, где когда-то размещались военнопленные союзных армий, гомосексуалисты, свидетели Иеговы и дезертиры. Рядом с большим кирпичным зданием, где также находились дезинфекционные камеры, между двумя бараками я наконец увидел его – огромный серо-зеленый пень, корни которого все еще крепко держались за землю. На необработанной каменной плите написано: «Goethe-Eiche» («Дуб Гёте»).
Когда в 1937 году часть леса Эттерсберга была вырублена, чтобы освободить место для будущего концлагеря, надзиратели СС пощадили один из дубов. Ходили слухи, что под этим толстым, мощным дубом сиживал сам Гёте. В Тюрингии были и другие дубы, которые связывали с великим поэтом, но этому дубу суждено было стать особенным символом для лагеря, его охранников и узников. Гёте большую часть жизни провел в Веймаре и на лошади не раз поднимался на Эттерсберг, который в XVIII веке считался весьма популярным местом для романтических конных прогулок. Гёте признавался своему другу и биографу Иоганну Петеру Эккерману, что в этом лесу он чувствовал себя «великодушным и свободным».
Когда постройка Бухенвальда была завершена, его сначала хотели назвать лагерем «Эттерсберг». Однако это вызвало бурный протест буржуазии Веймара, поскольку Эттерсберг был тесно связан с Гёте и веймарским классицизмом. Название сочли неподходящим для концентрационного лагеря. По этой причине Генрих Гиммлер решил дать лагерю выдуманное имя и назвал его Бухенвальд («буковый лес»).
Согласно местной легенде, именно под этим дубом Гёте написал отрывок «Фауста» о Вальпургиевой ночи, в котором Мефистофель ведет Фауста на гору Брокен, чтобы посмотреть на ночной шабаш ведьм. Кроме того, по слухам, Гёте сидел под этим деревом, когда писал «Ночную песню странника», которую в 1776 году отправил своей подруге и возлюбленной Шарлотте фон Штейн с посвящением со «склонов Эттерсберга»:
Возможно, когда-то влюбленные сидели под этим дубом вместе? Но был и еще один миф, связанный с этим деревом: считалось, что этот дуб каким-то мистическим образом связан с судьбой Германии. Пока жив был дуб, Германия должна была стоять. Однако гибель дерева сулила гибель немецкой нации.
В итоге дуб стал двумя совсем разными символами – одним для эсэсовцев-надзирателей, которые решили сохранить дуб, и другим для узников лагеря. Для эсэсовцев дуб был связующим звеном с великой германской культурной традицией, истинными наследниками которой они себя ощущали. Охранявшие лагерь войска СС активно участвовали в культурной жизни Веймара. Лучшие места в Национальном театре, которым когда-то руководил сам Гёте, были зарезервированы для соединений СС «Мертвая голова». Труппа также посещала Бухенвальд, где давала представления для надзирателей. Однажды перед ними была исполнена романтическая оперетта «Страна улыбок», которую по иронии судьбы написал один из заключенных лагеря, австрийский либреттист Фриц Лёнер-Беда. Позднее его перевели в Освенцим, где его до смерти забил надзиратель.