У Вари были некоторые доводы против столь категоричных утверждений, но она предпочла держать их при себе. Получив от начальника напоследок несправедливое и обидное обещание лишить ее квартальной премии, она молча пошла в лабораторию.

Лаборатория фотосинтеза находилась на третьем этаже. Стоило распахнуть дверь, и перед глазами сразу возникало царство растений; всю противоположную стену занимал фитотрон – длинный стеклянный шкаф, где под люминесцентными лампами буйно росли, цвели и даже плодоносили разнообразные растения. У другой стены, в аквариумах, так же буйно зеленели водоросли. Здесь гудели центрифуги, щелкали реле термостатов, а на столах стояли строгие микроскопы и хрустально мерцали колбы и пробирки. Варе страшно нравилось здесь работать.

Сейчас, по случаю летних отпусков, в лаборатории находилось всего двое сотрудников – Варин коллега и приятель Борька Плохинский по прозвищу Плохиш и дипломница Светочка. Светочка возилась у аквариума, а Плохиш, рыжий, конопатый и обаятельный, стоял у Вариного стола и нагло листал ее рабочую тетрадь.

– Хи, Варвара! – весело сказал он. – Поздновато ты сегодня. Милый Дедуля тут икру метал, грозился устроить тебе показательное аутодафе.

– Уже устроил, – буркнула Варя, подходя к столу. Это «хи» подействовало на нее как красная тряпка на быка, но она постаралась сдержаться, только вытащила из Борькиных лап свою тетрадь и бросила ее на стол.

– Чего ты? – удивился Борька. Снова сцапал ее тетрадь и раскрыл на последней странице. – Старший товарищ тебе помочь решил, указать на ошибки. Думаешь, почему у тебя вчера эксперимент не пошел? Ты вот тут с разведением маху дала, выскочила за пределы чувствительности.

Варя, стиснув зубы, снова сдержалась и даже попыталась пошутить.

– Ну дала и дала, – хмуро сказала она. – Мах таки тоже человек.

Фразочка про Маха была любимой шуткой Софьи Львовны, старинной бабушкиной приятельницы. Но вот удивительно: из уст Софьи Львовны она звучала задорно и всегда вызывала смех, а у Вари получилась почему-то пошловатой, и она почувствовала досаду. Видимо, каждую шутку надо еще уметь исполнить.

Борька противно сузил глаза.

– Ну хоть кому-то! – ехидно ухмыльнулся он и подмигнул куда-то мимо Вари. Тотчас же у Вари за спиной весело и ехидно хихикнула Светочка.

И тут Варя сорвалась. Со зверским выражением лица она выхватила у Борьки свою тетрадь и шваркнула ее на стол, опрокинув пузырек с метиленовой синькой. А потом срывающимся голосом заорала, чтобы он никогда, «слышишь, Плохиш, никогда!» не смел рыться в ее записях, что это хамство, что пусть лучше занимается своими делами и своими разведениями, и что это его доклад, а не ее разнесли в пух и прах на последней институтской конференции…

– А если ты, Плохиш, еще раз «хикнешь», я тебя вообще убью! – напоследок прорычала она.

Борька растерянно молчал, хлопал рыжими ресницами.

– Варвар ты, Варвара, – наконец проныл он, глядя на ручеек синьки, стекающий на пол, и ярко-синие брызги на своем белом халате. – Ее ж теперь никаким чертом не отмоешь! Тебя чего, бешеный комар укусил?

Не отвечая, Варя схватила свой халат и, натягивая его на ходу, выскочила из лаборатории, сильно хлопнув дверью.

Дверь, хряснувшись об косяк, со скрипом приоткрылась, и Варя успела услышать высокий, томный Светочкин голосок:

– Ну ва-а-ще крезанутая!..

Немного постояв на лестнице, чтобы унять колотящееся сердце, Варя пошла на первый этаж, в бухгалтерию, к Иде.

Ида и Варя считались подругами, и Варя жила под игом этой дружбы, как кроткая рабыня Изаура под властью жестокого рабовладельца Леонсио.