оборот сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта – ст. 234 УК РФ)^>88. Так, многие уголовно-правовые положения об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности и общественной безопасности носят ярко выраженный бланкетный характер. Тогда как бланкетность ряда нормативных предписаний, например, об ответственности за преступления против личности, явно скрытая.

Как правовое явление бланкетность означает не простое («техническое», «механическое») объединение норм. «Сцепляясь» между собой, нормативные положения различных отраслей права складываются в целостное, единое и самодостаточное нормообразование. Таким образом, бланкетность есть проявление взаимосвязи между отдельными нормативными положениями и институтами разных отраслей права. Отсюда, бланкетность в уголовном праве представляет собой органическое, или внутреннее, объединение уголовно-правовых предписаний и нормативных положений конституционного, гражданского, финансового, экологического и других отраслей права и законодательства.

При этом подчеркнем, что так сложившееся новое нормообразование не является автономным, самостоятельным правовым явлением (получающим свое выражение, например, в так называемых комплексных законах), а приобретает юридическую силу в рамках определенной отрасли права и тем самым характеризуется конкретной отраслевой принадлежностью. В случае бланкетного образования нормы о наказуемости общественно опасного деяния, последняя действует в рамках уголовного права, так что деяние, ответственность за которое предусмотрено таким нормообразованием, имеет один общий, хотя и сложный состав преступления.

С другой стороны, бланкетность не выражается в виде такого присоединения нормативного материала одной отраслевой принадлежности к положениям другой отрасли права, которое бы заключалось в простой «отсылке» к конкретному нормативному предписанию. В этой связи представляется верным следующее утверждение: в случае бланкетности уголовно-правовой нормы последняя не делает отсылки в полном смысле этого слова к другой норме, в противном случае следует признать, что нет самой нормы уголовного права как самостоятельного нормативного образования; в действительности уголовно-правовая норма включает в себя нормы иной отраслевой принадлежности, делая их своими^>89.

Однако важно иметь в виду, что действие нормативного положения, органически «вплетенного» в правовую ткань другой отрасли, нередко имеет юридическую силу в системе однородных ему норм. Будучи включенным в «инородную» ему нормосреду это нормативное предписание не теряет в этом случае свое самостоятельное правовое значение в «родном» ему подразделении права. Отсюда становится очевидным, что посягательства на отношения, охраняемые «бланкетными» нормами уголовного права, могут одновременно нарушать два уровня нормативных требований: уголовно-правовых и специально отраслевых^>90. Так что указанное посягательство в ряде случаев может образовать идеальную совокупность правонарушений (обычно, уголовно-правовых и гражданских, уголовно-правовых и дисциплинарных, но не уголовно-правовых и административных).

Переходя к вопросу об основаниях бланкетности, укажем, что бланкетность как правовое явление обусловлена внутренним единством правовой действительности, системной целостностью права, системностью норм права. Как с точки зрения теории познания, явление есть выражение наличия чего-то другого, так и бланкетность, как правовое явление, есть выражение единой целостности правовой реальности. Системность как одно из свойств права выражается в упорядоченном объединении его норм, институтов и отраслей, обеспечивающем функционирование права как единого целостного образования