Аналогия такой позиции вполне просматривается и в ст. 317 УПК РФ, ограничивающей пределы обжалования приговора суда, постановленного в порядке гл. 40 УПК РФ. Однако различие состоит в том, что рассмотрение уголовного дела в порядке гл. 40 УПК РФ не предусматривает исследования доказательств по существу предъявленного обвинения, тогда как прекращение уголовного дела ввиду отказа прокурора от обвинения предполагает полное и всестороннее исследование имеющих отношение к уголовному делу доказательств.

По жалобам граждан и запросов судов в постановлении от 8 декабря 2003 г.^>12 Конституционный Суд РФ проверил конституционность ст. 246 УПК РФ, предписавшей суду обязанность прекратить уголовное дело в случае отказа прокурора от обвинения, невзирая на позицию потерпевшего, а также запрет на обжалование такого решения суда. Конституционный Суд РФ подтвердил свою позицию, согласно которой принцип состязательности требует, чтобы суд устанавливал виновность лица лишь при условии, если доказывают его органы и лица, осуществляющие уголовное преследование. Вместе с тем он отметил, что принцип состязательности в его конституционно-правовом истолковании не должен нарушать права и свободы других участников процесса, в том числе потерпевших, которые имеют право отстаивать, прежде всего, в суде свои права и законные интересы, связанные с разрешением вопросов о законности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания, тем более что во многих случаях от решения по этим вопросам зависит реальность и конкретный размер возмещения вреда. Конституционный Суд РФ не сказал прямо, что прекращение уголовного дела при отказе прокурора от обвинения возможно лишь при согласии на то потерпевшего. Он посчитал достаточным признание неконституционной ч. 9 ст. 246 УПК РФ, не допускающую обжалование решения суда о прекращении в этом случае уголовного дела, в том числе по такому основанию, как необоснованность. Это, в свою очередь, означает, что суд при полном или частичном отказе прокурора от обвинения должен вынести решение на основе всех исследованных в суде доказательств и оценить их согласно своему собственному внутреннему убеждению, а не только согласно мнению сторон, независимо от того, идет ли речь о мнении прокурора или потерпевшего. Кроме того, и сторона защиты может быть не согласна с позицией прокурора, если, например, прокурор отказывается от обвинения на основании того, что в действиях подсудимого нет состава преступления, а защита настаивает на непричастности подсудимого к совершению преступления. В свою очередь, это означает не что иное, как восстановление ч. 4 ст. 248 УПК РСФСР, согласно которой отказ прокурора от обвинения не освобождает суд от обязанности разрешить на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности подсудимого.

Верховный Суд РФ в постановлении от 29 июня 2010 г. «О практике применения судом норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» высказался по этому вопросу достаточно осторожно: «Потерпевшему, его представителю, законному представителю на любом этапе уголовного судопроизводства должна быть предоставлена возможность довести до суда свою позицию по существу дела и те доводы, которые он считает необходимыми для ее обоснования. При этом суду следует учитывать доводы потерпевшего по вопросам, которыми затрагиваются его права и законные интересы и дать им мотивированную оценку при принятии решения». Кроме того, понимая сложность ситуации, Верховный Суд РФ косвенно намекнул прокурору, что в случае полного или частичного отказа от обвинения желательно, чтобы он согласовал свою позицию с потерпевшим, а потому в п. 15 записал следующее: «Принимая во внимание, что согласно пункту 47 статьи 5 УПК РФ потерпевший, его законный представитель и представитель относятся к участникам судопроизводства со стороны обвинения, суд вправе при наличии к тому основания удовлетворить ходатайство государственного обвинителя в судебном заседании о предоставлении ему возможности согласовать свою позицию с этими лицами». Право потерпевшего отстаивать свою позицию относительно объема обвинения, его правильной квалификации и обязанность суда принимать во внимание позицию потерпевшего заставляет задуматься над вопросом, почему на предшествующих стадиях процесса потерпевший такого права лишен. В порядке ст. 125 УПК РФ потерпевший может обжаловать в суде решение отказе в возбуждении уголовного дела, его прекращении и ряд других решений следователя, но он не может оспорить предъявленное обвиняемому обвинение, если полагает, что в отношении него было совершено более тяжкое преступление. На запрет обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ вопросов, связанных с объемом предъявленного обвинения и его правовой квалификации не раз обращал внимание Конституционный Суд РФ, а Верховный Суд РФ в постановлении от 10 февраля 2009 г. «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ» прямо записал, что судья, осуществляя судебный контроль, «не вправе делать выводы о фактических обстоятельствах дела, об оценке доказательств и квалификации деяния». Такой запрет понятен, поскольку рассматривать такого рода жалобы, к сожалению, должен тот же судья, который будет впоследствии разрешать уголовное дело по существу, а потому он направлен на предотвращение возможной необъективности судей в решающей стадии уголовного процесса. Кроме того, если предоставить право потерпевшему обжаловать объем предъявленного обвинения и его уголовно-правовую квалификацию, то, конечно же, необходимо в первую очередь предоставить аналогичное право обвиняемому. В таком случае неизбежно стадия предварительного следствия должна приобрести состязательный характер, что требует ее коренной перестройки, но это не входило в планы судебной реформы. Но еще раз повторим: если у обвиняемого есть шанс оспорить предъявленное обвинение при рассмотрении уголовного дела судом по существу, то у потерпевшего такого права нет, поскольку суд в этой стадии процесса жестко связан пределами предъявленного обвинения. Если по УПК РСФСР потерпевший имел такое право в стадии назначения уголовного дела к слушанию, то по УПК РФ такого права у него нет, поскольку это непосредственно связано с проблемой возвращения уголовного дела прокурору в целях необходимости предъявления обвиняемому более тяжкого обвинения. Попытка Конституционного Суда РФ разрешить указанную проблему в постановлении от 8 декабря 2003 г. для потерпевшего также не увенчалась успехом.