Сейчас времени не оставалось ни на завтрак, ни на привидение себя хоть в какое-то подобие относительного порядка. Накануне в воскресенье, она сходила в новую парикмахерскую, открывшуюся в соседнем доме, где за неделю записалась к молодому мастеру-стилисту. Сделала модную прическу, слегка укоротив свои длинные и непослушные волосы. Изящная завивка, рваная челка. Все по моде. И на какой-то момент, глядя на себя в зеркало, Света почувствовала, что помолодела лет на десять.

Но сейчас не было времени на то, чтобы поправлять взлохмаченные после сна волосы. Зато пригодился стакан воды, который она залпом выпила, и наспех одевшись, помчалась к автобусной остановке. Если автобус не приедет по расписанию, она опоздает точно. И весьма сильно.

Автобус не подвел. За исключением толкучки, хмурых взглядов пассажиров, недовольных толпой и понедельником, и дурно пахнувшего перегаром и немытым телом соседа, всю дорогу подозрительно теревшегося о Светку животом, никаких неудобства не было. Но на работу она опоздала все равно.

Когда женщина подходила к высотному стеклянному зданию банка, в котором всю сознательную жизнь работала ведущим специалистом в отделе продаж, было уже девять ноль три. Опоздание на три минуты несущественно. Возможно, этого даже никто и не заметил.

Света, отдыхиваясь, подошла к турникетам, приложила пластинку пропуска к считывателю, но тот не сработал. Турникет так и горел красным, не желая открывать проход. Пришлось идти к охране и выяснять причину.

Сутулый охранник, с бейджиком «Валера», равнодушно уставился на Светлану, которая протягивала через стойку свой пропуск. Света знала, что девчонки из отдела продаж зовут его не по имени, а напевают «любовь, надежда и вера», при этом глупо хихикая.

– Чего? – спросил охранник Валера, не поздоровавшись. Видимо понедельник тоже производил на него сокрушительное впечатление и желание взорвать эту планету.

– Не работает, – сказала Савельева.

– Кто?

То ли он издевался, то ли перешел к активным действиям и решил испортить понедельник не только себе.

– Пропуск мой не работает. Не видите?

– И что?

– Так проверьте, что не так!

Огрызнувшись, она отвернулась от него и посмотрела на себя в большое зеркало, вмонтированное в одну из колонн. И буквально ужаснулась.

Прическа, потерявшая форму, старая шапка какого-то болотного цвета, вроде легкая и весенняя, но совершенно бесформенная куртка неопределенного оттенка. Сапоги, заляпанные грязью. Треклятая весна! Но больше всего стыдно за голову. За эти волосы, беспорядочно торчавшие из-под шапки. Лахудра лахудрой. Только людей пугать!

Боже, на кого я похожа? Мне только сорок три года. Да, у меня нет ни мужа, ни детей, ни даже кота или собаки. Но с такой усталой внешностью, больше подходящей для потерявшей надежду старой девы, я так и останусь такой. Состарюсь в этом отделе продаж на низкой должности без малейших перспектив роста.

Впрочем, она и так уже была старой девой. Личная жизнь у нее отсутствовала вовсе. Были коллеги, немногочисленные друзья. Иначе говоря, формула жизни заключалась в социально-общественном выражении дом-работа-дом-снова работа.

И я не выгляжу на сорок, подумала она. Мне можно дать все пятьдесят. Особенно сегодня. Особенно с этими лохмами на голове.

Охранник Валера все же проверил пропуск и устало ответил:

– Заблокирован.

– Что?

В коленях вновь появилась предательская дрожь. Пропуск заблокирован? Но как? Почему? Она опоздала только на несколько минут. Бывало, она опаздывала и на большое время, пропуск никогда не блокировали.