Тень рванулась. Но куда там! Ей было не под силу разорвать кручёную тень верёвки, а распутывать узлы не было времени. И вдруг она нащупала в кармане тень ножниц. «Хорошо, что Веткин не успел отдать ножницы Люсе Веткиной», – подумала она и поспешно перерезала тенью ножниц тень верёвки.

Тень сделала первые неуверенные шаги по комнате. С непривычки голова у неё немного кружилась, а ноги были слабые, как после долгой болезни.

«Нелегко мне будет без Веткина, – с тревогой подумала она. – Придётся мне теперь познакомиться с теневой стороной жизни».

На душе у неё было тяжело. Всё-таки неприятно нарушать законы физики даже в сказке, даже при таких исключительных обстоятельствах. Но она знала одно: больше она тенью Веткина быть не может. И тень, махнув рукой, решительно полезла в щель под дверью. В коридоре она чуть не полетела, споткнувшись о тень Витькиных калош, которую он вместе со своими калошами бросал как попало. Она добралась до передней. Там было темно, и тени удалось незаметно проскочить в дверь в ту самую минуту, когда в неё входил Веткин.

Веткин сразу понял, что тень от него убежала. Он выскочил во двор и увидел, как она мелькнула в воротах.

Веткин бросился за нею.

Сначала тень бежала с той же скоростью, что и сам Веткин. Это и понятно. Ведь она всегда бегала вместе с ним. Иногда даже она прибегала куда-нибудь раньше его, если солнце светило Веткину в спину.

Но за все эти годы в ней настолько была подавлена всякая самостоятельность, и всё это для неё было так непривычно, что постепенно расстояние между ними стало уменьшаться.

Веткин уже протянул руку, чтобы схватить свою тень, но вдруг она вбежала в тень большой липы и мгновенно в ней исчезла. Ну прямо-таки растворилась без остатка, как кусок сахара в кипятке.

Витька долго бегал вокруг липы и ругал свою тень.

– Тень, тень, ладно, кончай дурить, – наконец сказал он.

Но липа молчала.

– Ну хватит воображать, – сказал Веткин снова. – Давай помиримся.

Но липа всё равно ничего не ответила.

В конце концов вокруг начала собираться толпа, чтобы посмотреть на мальчика, который уговаривает дерево с ним помириться.

– Подумаешь, мне же лучше, ходить легче, – сказал Веткин и ушёл, засунув руки в карманы.

Толпа постояла-постояла и разошлась, потому что кому же интересно просто так стоять и смотреть на липу?

Тогда тень потихоньку выскользнула из тени липы и пошла дальше. Она шла и думала, что же ей теперь делать?

А в это время два маляра в подвесной люльке красили дом. Не знаю, как уж это у них получилось, но только на тень, проходившую внизу, вдруг вылилось целое ведро извёстки. Может быть, это получилось потому, что один из них был очень худой, а другой очень толстый? Неизвестно.

– Мы вроде кого-то облили? – сказал худой маляр, перегибаясь через перила.

– Да вроде там никого нет! – сказал толстый маляр, который не мог перегнуться через перила.

– Если бы мы никого не облили, то внизу была бы лужа извёстки, – сказал худой маляр, ещё больше перегибаясь через перила.

– Но если бы мы кого-нибудь облили, то внизу был бы тот, кого мы облили, – сказал толстый маляр, удерживая за штаны худого маляра.

Сверху им была видна только белая полоска. А на самом деле под ними, расставив руки и ноги, вся залитая извёсткой, стояла тень.

«Ну и влипла я! – думала она в отчаянии. – Что же теперь делать-то? Может, мне в баню пойти? Или в химчистку сдаться? Только, наверное, не примут меня – некому квитанцию отдать. Ведь брюки и пиджаки сами в химчистку не ходят – их хозяева приносят. Ой, ну что же мне теперь делать?»