– Нет, спасибо, не надо, – сглотнув слюну, сказал Сережа.

Дед прищурился.

– Ну, то, что я не яга никакая, и совсем, слава-те, не баба, мы разобрались.

«Вот если размышлять логически, как учил дед Шаня, – подумал Сережа. – Лесовик – он кто? Дед лесной. Это сходится. Детей ворует. Ну, ему это пока не удалось, я быстро бегаю… Зачем ворует? Чтобы съесть…»

Жулька получила свою корочку с мякотью и активно задвигала челюстями.

«А если он меня хочет съесть, то вряд ли будет кормить отравленной булкой. Я вот ее проглочу, напитаюсь ядом, несъедобным стану, и он потом сам помрет от несварения… Не дурак, должен же понимать. Да и Жулька уплетает с аппетитом, замертво не падает».

– Ну, коли не хочешь… – Дед начал заворачивать булку в тряпицу.

– Разве что корочку… – нарочито безразлично сказал Сережа. – Маленькую. Так, попробовать…

Дед улыбнулся и отломил ему ломоть.

Булка оказалась необыкновенно вкусной. А может, Сережа никогда в жизни таким голодным не был. «И хорошо, что сахарным песком посыпана! Надо будет всегда так делать!»

– А что у тебя кровь на руке? В боях раненный? – усмехнулся дед.

– Муравьи покусали, – сказал Сережа и снова почувствовал боль и жжение.

– Не чеши!

Дед поглядел по сторонам, сорвал пару незнакомых Сереже цветков – каких-то желтых, круглых, голых, точно канцелярские кнопки, и растер их в ладонях.

– Давай руку!

Сережа убрал обе руки за спину.

– Да не болит уже…

– Не бойся, это пижма. Вылечит тебя – моргнуть не успеешь.

Сережа протянул ему пятерню. Дед положил смятые желтые цветы-кнопки с листьями на расчесанную рану, сверху прижал большим листом подорожника и перевязал кисть длинными травинками в несколько оборотов. Получилась аккуратная повязка. Сережа сразу почувствовал, как защипало, принялся дуть на руку. Дед молча наблюдал за ним. – И что теперь будет?

– Все. Рука теперь точно отвалится.

Сережа перестал дуть и с ужасом взглянул на деда. И тут почувствовал, что боль вдруг начала отступать и руке уже не так горячо.

– Ой, не могу! Ой, насмешил, – хохотал дед. – Лесовик! Надо же, постренята, что выдумали! Я и не слыхивал про такого! Да и тощий ты. Кожа да кости, мяса мало! Не больно-то сыт будешь с такого обеда. Разве что собакой твоей закусить.

Сережа перестал жевать и уставился на него.

– Да шучу я, шучу! Не смотри на меня так!

Сережа с набитым ртом тоже изобразил смех.

– А вы… Как ваше настоящее имя?..

– Настоящее? – хохотнул дед. – Да ты меня так и зови Лесовиком. Мне понравилось. Скажешь своим, мол, так и так, не враки, встретил его в лесу, насилу ноги унес.

– Не поверят.

Укусы на руке уже совсем не зудели. Сережа даже надавил на повязку – ни боли, ни жжения. Чудеса!

Дед наблюдал за ним, улыбаясь.

– Ну, сказочник мой, пошли, что ли. Доведу тебя до цивилизации.

Они направились сквозь высокие заросли. Сережа тащил свою корзину с грибами, рядом бежала Жулька с башмаком в пасти. Дед шел ровным размеренным шагом, и было очевидно, что он точно знает, куда идти.

– Я ведь местный, – ответил дед на Сережин немой вопрос. – Каждый сучок мне знаком. Травник я. Былинки всякие собираю и людев лечу. Они мне благодарны. Молоко приносят и крупу. И рыбу с булкой тоже.

Он наклонился и сорвал пожелтевшую травинку.

– Вот это думаешь так, сено?

Сережа уставился на его ладони.

– А это спорыш. От почек хорош.

Дед погрыз стебелек и направился дальше к видневшимся на пригорке соснам.

– Иван-чай вот собираю. Пастушью сумку. Зверобой тоже. Еще с двадцатку видов разных, тебе названия ни о чем не скажут. Вот ты болеешь чем-нибудь?

– Не-а, – Сережа помотал головой и даже пожалел немного, что ничем не болен. – В детстве коклюш был.