– Да?! А как живу я?! Пусть она об этом подумает! Нельзя строить свое счастье на руинах чужого! – завизжала я, срываясь в истерику.

– Все, замолчи! – он обхватил меня и потащил в ванную, там засунул под душ и включил воду. Это отрезвило, я осела в ванне и заплакала навзрыд, мокрая и растрепанная, новая прическа пришла в полный беспорядок, остатки косметики потекли по лицу. Данька вытащил меня, стянул мокрое платье, закутал в полотенце и повел в комнату. – Ну, хватит, Ксюша… не плачь.

Он давно не называл меня этим именем, и это тоже не добавило мне спокойствия, я продолжала реветь над своей разбитой вдребезги жизнью. Как я должна реагировать на его заявление о том, что он не бросит свою любовницу? Посмеяться и предложить образовать шведскую семью?

– Даня… давай разведемся, – жалко попросила я, размазывая по лицу слезы.

Он посмотрел на меня так, словно я попросила о чем-то неприличном.

– С ума сошла? А Максим? И потом, я не собираюсь уходить от тебя. Но и Машку не брошу, просто не могу.

Ага, Машка, значит… понятно. Очень редкое имя.

Ночевать он остался дома, не уехал. Утром сам проводил Максима в школу, а меня предложил довезти на работу, но я отказалась – взяла выходной, нужно было собраться с мыслями, привести все к какому-то общему знаменателю, а на работе, естественно, этого не сделаешь.

Прокрутившись по дому до обеда, я пошла в аптеку, вспомнив, что у меня закончился чай для похудения, который я пила постоянно. Медленно обходя витрины, я вдруг зацепилась взглядом за что-то знакомое. Вернее – за кого-то. Это опять была женщина в длинном пальто с капюшоном, та самая, что попалась мне дважды в тот день, когда я выгнала Даниила из дома. Сейчас у меня появилась возможность рассмотреть ее как следует – капюшона на ней не было, и лицо больше ничто не скрывало. Под глазами – огромные черные тени, нос заострившийся, губы чуть тронуты помадой кирпичного цвета, и это выглядит гротеском каким-то, контрастируя с нереально бледной кожей. Волосы выкрашены в черный цвет, коротко острижены, открывают длинную шею и маленькие уши с небольшими серьгами из черных агатов. Рука, потянувшаяся к окошечку и взявшая висящий на пружинке карандаш, маленькая, такая тонкая, что, кажется, вот-вот сломается. Мне на ум сразу пришло сравнение – Эльвира, Повелительница Тьмы. Это фильм такой американский, про ведьму. Если бы этой дамочке отрастить волосы подлиннее, набрать несколько килограммов и сделать силиконовый бюст пятого номера, то она запросто могла бы дублировать актрису, сыгравшую ведьму в кино. И дело не в том, что она некрасива, напротив – очень даже миловидная, просто общий вид такой…странный.

Женщина, тем временем, спрашивала у аптекарши:

– …и долго его ждать?

– Если сейчас заказ сделаете, через три месяца привезут. Митоксантрон редко спрашивают, у него цена высокая, – равнодушно ответила девушка. – Будете заказывать?

– А есть выбор? – вздохнула «Эльвира». – И быстрее – никак?

– Никак.

– Хорошо, пишите, – сдалась моя незнакомка, протягивая девушке листочек со своими данными.

– Мы вам перезвоним сразу, как только лекарство придет, – пообещала аптекарша, убирая бумажку в толстую тетрадь.

«Эльвира» накинула на голову капюшон и так обреченно двинулась к двери, что у меня сжалось сердце. «Видимо, чем-то серьезным болеет», – подумала я и протянула в окошечко пятисотрублевую купюру:

– «Грацию», пожалуйста, две упаковки.

Аптекарша оглядела меня и слегка улыбнулась, мол, дура ты, дура, жрать меньше надо, а не чайком себя уговаривать, но меня это даже не задело – я не в первый раз такое вижу и слышу. Просто поразительно, как могут работать в аптеках люди, абсолютно не испытывающие сочувствия к больным. Ведь не от хорошей жизни сюда народ заходит, это ж не продуктовый магазин и не кафе. Ой, ну, чего я взъелась сегодня?