Игнорируя протесты, бывший муж усиливает тиски пальцев на моем теле и несёт до самой парковки. 

– Я никуда с тобой не поеду! – заявляю на полном серьезе, когда этот гад ставит меня на землю.

– Поедешь, – подмигивает, – а потом ещё и дашь.

– Облезешь, Орлов! – показываю язык. – Халява закончилась. Ищи другую дуру!

– Зачем? – изгибает бровь в дугу. – Других таких нет.

– Хочешь сказать, я – единственная дура на целом свете?

Закатывает глаза и тянется к дверце автомобиля.

– Хочу сказать, что мне другие не нужны. Сонь, садись в машину. Завтра на работу. Не выспишься же.

– Какие мы "заботливые", Кирилл Витальевич, – произношу с сарказмом и всё-таки делаю шаг вперёд.

13. Глава 13 - Дурная привычка

Малышка злится. Повернув голову вправо, смотрит в окно, делая вид, что меня нет. Бросаю взгляд на её силуэт и едва держусь, чтобы не сказать что-нибудь такое, за что она снова зацепится. А так не хочется молчать. Хочется остановить машину, стащить с брюк ремень и связать эту строптивую кобылку по рукам и ногам. В клуб она пошла! Неужели я такой фиговый, раз какой-то там Алёша, или как зовут этого поклонника протеина, привлек внимание Мартыновой?

– Ну, чего молчишь, София Аркадьевна? – произношу спокойным тоном, хотя внутри всё колошматит.

– Не хочу говорить.

– Да ладно, – тянусь рукой к женскому бедру.

Соня медленно поворачивает голову в мою сторону и так гневно смотрит, будто размазывает по лобовому стеклу вместо дворников.

Убираю руку и возвращаю на руль. Мартынова по-прежнему молчит, а я добавляю громкость на музыкальной панеле:

“Удержи меня, заслони собою - улетаю я.

Удержи меня, стань моей судьбою - умоляю я.

Может кто-то другой наш допишет роман.

И я буду с тобой через боль и обман...”.

– Выключи этот похоронный марш, – требует, а не просит.

– Не нравится?

– Терпеть не могу такие песни.

– Ты не типичная девушка, Мартынова, – переключаю другой трек.

– Господи, Кирилл! Что за бред ты слушаешь? Похоронный марш, рэп из девяностых. Шатунов будет?

Пожимаю плечами.

– Понятия не имею. Это флешка Толяна.

– Тогда всё понятно, – громко фыркает и вырубает магнитолу. – Лучше уж тогда тишина, чем насильственный секс моим ушным раковинам.

Улыбаюсь, но молчу. Колючая, как дикая роза. Что с неё взять?

Через полчаса торможу напротив многоэтажки. Соня спешит открыть дверцу, но я вовремя блокирую центральный замок. Не убежит.

– Не смешно, Орлище. Двери! – кивает на дверцу.

– А поцеловать за поездку.

– А не облезешь?

– Нет.

Поддавшись вперед, хватаю мартышку за затылок и притягиваю к себе. Пытается вырваться. Блокирую выпады, удерживая её запястья одной рукой. Припадаю к пухлым губкам и, подавив сопротивление в виде плотно сжатой челюсти, углубляю поцелуй. Сначала ласкаю кончиком языка, затем вывожу восьмерки, и в итоге она сдается. Обнимает меня за плечи, прижимаясь грудью к моей груди. Я кайфую от трения наших тел. Сейчас она в моей власти и я волен делать всё, что захочу.

Опускаю руку между лопаток, нащупываю крючки и расстегиваю их через ткань. Отыскав сбоку молнию, тяну язычок вниз, а затем приспускаю бретельки на платье. 

Моя вкусная, любимая девочка, какая же ты сладкая!

– Кирилл, – отстраняется. Прикладывает к припухшим от поцелуев губам палец. – Я так не могу.

– Сонь, это же я.

– И что? Сказала, не могу!

– Мы делали это овер дофига раз. Ну что случилось?

– Ничего, – отдаляется. Возится с молнией на платье. – Я говорила, что больше с тобой не сплю. Не сплю – значит, совсем. Ни сегодня. Ни завтра. Ни через месяц. 

Откидываюсь на сиденье. Прикрыв глаза, громко вздыхаю.