Он тяжело вздохнул, в очередной раз ощутив беспросветность и безнадежность деревенской жизни.

А вот у детей надежда все еще оставалась, невзирая даже на то, что зимой им приходилось сидеть в холодном классе и при свете свечи всматриваться в написанное на доске. Он и был свечой. Он будет гореть душой и телом ради этих детей так долго, как сможет, с таким пылом, на какой способен.

Он поднялся с неудобного сиденья, прошел еще немного и свернул в книжный магазин. У города все-таки имеются достоинства – даже книжные магазины здесь работают допоздна. Он потратил все имевшиеся деньги на книги для скудной школьной библиотечки, оставив лишь на билет. Глубокой ночью, навьюченный двумя тяжелыми связками книг, он сел в поезд и отправился домой.

В центре Млечного Пути, за пятьдесят тысяч световых лет от Земли, близилась к завершению межзвездная война, длившаяся двадцать тысяч лет.

На фоне сияющих звезд был отчетливо виден как будто вырезанный ножницами беззвездный квадрат со сторонами по 6000 миль, выделявшийся чернотой даже в черноте космоса – пустота внутри пустоты. В этом квадрате начали появляться какие-то предметы. Все они были разной формы; общим был их размер – с земную Луну – и ослепительно серебристый цвет. Их становилось все больше и, появляясь, они сразу собирались в правильную кубическую фигуру. Куб постепенно рос над черным квадратом, как мозаичная панель, вставленная в вечную стену самой Вселенной; основой ее служила полная бархатная чернота квадрата, а плитками – светящиеся серебряные объекты. Они были подобны космической симфонии, обретшей физическую форму. Постепенно черный квадрат вновь растворился в пространстве, и среди звезд остался зловеще плавать кубический массив из серебристых небесных тел.

Межзвездный флот Галактической федерации углеродной жизни завершил первое искривление пространства-времени на своем пути.

Высший архонт Углеродной федерации смотрел с флагманского корабля на металлический, серебряный пейзаж. Замысловатая сеть путей змеилась, словно схема, выгравированная на бесконечно широкой серебристой печатной плате. Время от времени на поверхности появлялись каплевидные машины; они стремительно, так, что в глазах расплывалось, проносились по путям и через несколько секунд бесшумно исчезали в портах, которые внезапно раскрывались, чтобы принять их, и тут же закрывались без следа. За время путешествия через искривленное пространство флот густо облепила космическая пыль, и сейчас она висела над ландшафтом облаками, которые, ионизируясь, слабо светились красным.

Высший архонт славился невозмутимостью. Его обычно окружала безмятежно спокойная лазурная умственная аура, которая воспринималась чуть ли не как символ его личности. Однако в этот момент в его ауре появились следы того желтого света, каким пылали ауры тех, кто сейчас находился рядом с ним.

– Ну, наконец-то всё. – Умственная аура Высшего архонта завибрировала, передавая сообщение сенатору и адмиралу флота, которые стояли по сторонам от него.

– Да, все кончено. Война тянулась слишком долго – настолько долго, что мы забыли, как она началась, – ответил сенатор.

Флоту теперь предстояло двигаться немного медленнее скорости света. Одновременно включились субсветовые двигатели кораблей, и вокруг флагмана засияли тысячи голубых солнц. Серебряная плата под ними отражала пламя двигателей, как немыслимо громадное, поистине бескрайнее зеркало, и каждое голубое солнце находило в нем свое отражение.

Начало войны запечатлелось в давних, древних воспоминаниях, которые не сгорели в пламени сражений, а напротив, сохранились у всех и каждого. Эта память передавалась через сотни поколений, но для триллионов жителей Углеродной федерации событие оставалось совершенно свежим и было накрепко впечатано в их сердца и сознание.