– Дозволь в трапезную проводить, боярин, – низко, но с какой-то залихватской удалью поклонился и тут же выпрямился слуга. – Откушай с дороги, чего Бог послал, выпей за здоровье…

– Князь! – резко поправил его Андрей. – Князь, а не боярин! С гостеприимством и хлебосольством хозяина твоего я знаком, но в том ныне не нуждаюсь! Скажи лучше, отчего дьяк Иван Юрьевич на службу не спешит? Нечто праздный день сегодня, а я про то не ведаю?

– Припозднился вечор боярин наш, – со снисходительной усмешкой пояснил холоп. – Велел не беспокоить. Весь в трудах праведных кормилец наш, в кои веки отдохнуть соизволил.

– Звать тебя как, пустобрех? – Поведение слуги Звереву нравилось все меньше и меньше. Ровно не с князем тот разговаривал, а с попрошайкой уличным. – Давно при доме?

– Годиславом крестили, княже… – Улыбка мальчишки исчезла. Безошибочный инстинкт прирожденной дворняги подсказал ему, что ссора с гостем может оказаться крайне неприятной по последствиям. – Не велел боярин беспокоить. Пока сам не проснется, тревожить не велел.

– Ну, долго он бока отлеживать не станет, – прикинул Андрей. – Слушай меня внимательно, Годислав. Как боярин глаза откроет, так немедля ему скажи, что я поутру наведался. Коли не встретил, пусть теперь сам меня навещает. До полудня не появится, опечалюсь.

– Нехорошо получается, княже, – льстиво заюлил мальчишка. – Дом навестить, да хоть чаши медовой не выпить, хлеба не переломить. Обидишь боярина нашего. Иван Юрьевич всякого гостя привечать велел, каждого в трапезную привесть, накормить, напоить досыта. Не побрезгуй столом нашим, княже, не повертай с порога.

Зверев несколько секунд колебался, потом согласно кивнул. Не столько из желания угоститься, сколько из жалости к скакуну. Только расседлали – и вдруг опять взнуздывать начнут. Пусть отдохнет немного.

– Я провожу… – Чутье Годислава находилось, похоже, на уровне телепатии.

– Не нужно, я тут не впервые, – отмахнулся Зверев. – Глянь лучше, не поднялся ли боярин. Коли человек вставать рано привык, он и отдыхая засветло подымется.

– О чем доложить Иван Юрьевичу? – осторожно поинтересовался холоп.

– Скажи, князь Сакульский его дожидается.

Мальчишка, кивнув, шмыгнул вверх по лестнице, Андрей же знакомым путем дошел до трапезной, спустился в широкий зал. Здесь было непривычно чисто и тихо. Обычно князь навещал это место во время пиров братчины – когда столы ломились от яств, напитков и хмеля, когда гости шумно предавались воспоминаниям, спорили, обсуждали планы. А иные, устав, засыпали прямо здесь, на лавках и полатях у стены, чтобы потом, проснувшись, снова включиться в общий пир. Теперь же случайных гостей дожидались лишь чаши с квашеной капустой, солеными грибами, мочеными яблоками да еще несколько закрытых крышками горшков. Видимо, с кашей. В кувшинах, судя по запаху, доходил до кондиции квас из репы.

Есть Андрею не хотелось – но пару моченых яблок он все же прихватил, прошел вдоль стола, налил в глиняную кружку пенного светло-желтого кваса, двинулся дальше и уселся во главе стола. На этом краю было пусто. Дворня не предполагала, что кто-то из пришедших посмеет занять почетное место.

Промочив горло, Зверев не спеша съел яблоки, допил квас. Покачался на стуле, пару раз зевнул, хорошенько потянулся. Снова прошелся вдоль стола и вернулся назад еще с парой яблок. Умял и их, после чего поднялся, решив, что ждал вполне достаточно. Вот тут-то в коридоре и послышались тяжелые шаги…

– А-а, и правда ты, побратим… – Иван Юрьевич широко и сладко зевнул и снял ладонь с головы мальчишки: – Вина и ветчины принеси, Годислав. Негоже почетного гостя квасом и репой привечать. Беги…