[1] Колба – черемша.
[2] Ложечник – подобие хрена.
[3] Покон – космогонический духовный закон, который управляет Вселенной.
[4] Нарты – сани для собачьей или оленьей упряжки.
[5] Саха – так называют себя чистокровные якуты.
[6] Убайдар – старший брат (так якуты называют русских).
[7] Сахаляра – метис, потомок смешанных браков между якутами и представителями европеоидной расы, они всегда красивые, в отличие от чистокровных якутов.
Глава 2
В местном магазине было людно и шумно. Большое бревенчатое строение делилось на две зоны. Справа от входа располагались торговые полки, заставленные всевозможным товаром, ярусами увешанные по всей стене. Доступ к полкам преграждал массивный стол во всю длину комнаты. Большая часть его была заставлена ящиками со всевозможной всячиной: гвоздями разной величины, цепями, веревками, разным инструментом. Можно было долго стоять и рассматривать товар, как в музее. Трое мужчин стояли у прилавка и спорили, они не могли определиться, какие веревки лучше купить и сколько мотков брать.
В противоположной стороне помещения стояло два длинных стола с лавками. За ними сидели десятка полтора мужчин разного возраста. Большая часть склонились над своими тарелками и поедали отварное мясо и рыбу, переговариваясь друг с другом. Шумели несколько парней, игравшие в кости. Затихали и замирали, лишь на несколько секунд, в момент, когда два кубика катились по столу. Когда кости прекращали движение, парни взрывались эмоциями, вскакивая с места и вопя во всю глотку.
Повернувшись к прилавку, Тимофей оторопел и словно утонул в двух синих озерах. Перед ним стояла и внимательно его рассматривала сахаляра, на вид ей было лет двадцать. Красивую внешность девушки можно было сравнить разве что с северным сиянием – и то, и другое захватывали дух. А синева глаз незнакомки просто завораживала. Впервые за свои недолгие двадцать два года Тимофей видел глаза такого изумительного цвета.
– Здравствуй, – прозвучал тихий, приятный голос. – Ты хотел что-то купить?
– Да, здравствуй. Хотел, – растерялся Тимофей, приходя в себя словно после транса. – То есть нет, не хотел.
Девушка тихонько засмеялась, словно жемчуг по прилавку рассыпала.
– Черт побери! – возмутился Тимофей с нарастающей в душе злостью на самого себя. – В вашем селении все женщины так смеются?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Два синих озера плеснули свою синеву на Тимофея. Девушка недоуменно смотрела на него и ждала ответа на поставленный вопрос.
– Ваш местный фельдшер Алгыстаана так же смеется.
– Ах вот ты о чем, – улыбнулась девушка.
– Аглая! Ну ты долго с пришлым любезничать будешь? – шумным басом прогремел рослый мужик, один из тех троих, что никак не могли выбрать веревку.
– Аглая, значит, – провожая взглядом девушку, думал вслух Тимофей, – имя такое же красивое, как и она сама.
Пока Аглая отпускала товар троице оленеводов, к такому выводу Тимофей пришел, слушая краем уха их разговор, он немного собрался с мыслями. Злился на себя за то, что как сопливый мальчишка оторопел перед красивой девчонкой. Тимофей стал прислушиваться к разговорам мужиков, сидящих за столами.
– Слышал я, как геологи меж собой болтали, – рассказывал коренастый мужчина, похожий на китайца, – что в Сунтарском улусе, на левом берегу реки Вилюй, вблизи села Крестях, геологи нашли голубую глину.
– И толку от этой голубой глины? – возмутился рядом сидящий якут, не понимая ценности сказанного.
– Э-э-эх, темнота ты беспросветная, – упрекнул якута еще один мужик из той же компании. – Голубая глина, чтоб ты знал, это первый признак того, что в недрах, где она есть, есть алмазы.