Он даже посмеялся пару раз над какими-то ее шутками, подарив надежду, но, получив свое пиво, уклончиво кивнул ей и исчез, смешавшись с толпой. Коул ясно дал понять, что она для него – женщина на одну ночь, и не более того. Им даже друзьями стать не суждено. Живот ее свело судорогой при этом воспоминании.

Она не могла притворяться даже перед собой, что его безразличие не причинило ей боли, и искренне желала, чтобы он уехал из их маленького городка, перестав быть назойливым напоминанием о том, как она оступилась единственный раз в жизни. Беременность от него была бы немыслимой! Что еще могло бы сильнее испортить ей жизнь?

– Время вышло, – жизнерадостным тоном объявила Трина.

– Посмотри ты, – сказала Эрин, обхватив себя руками. Она чувствовала, что дрожит.

Трина протянула руку подруге, и Эрин с благодарностью приняла поддержку. Она затаила дыхание, и сердце ее стучало так сильно, что стук этот отдавался в ушах. В горле стоял комок, и сейчас она не могла бы сказать, что мешало дышать: тошнота или подступающая паника.

– Ну? – спросила Эрин, не в силах более вынести молчание.

– Реакция положительная, – прошептала Трина, больше не пытаясь изображать жизнерадостность.

Эрин издала какой-то звук, не узнав собственного голоса, и бросилась в соседнюю кабинку, уже более не в силах сдерживать тошноту.

Коул открыл глаза. В окно его маленькой квартирки над баром «У Джо» ярко светило солнце. С тех пор как он вернулся домой после очередного задания, Коул взял себе за правило каждое утро анализировать свое душевное состояние и, проведя ревизию, пришел к выводу, что этот день ничем не отличается от всех прочих.

Одним словом, в его мире ничего не поменялось.

Коул принял горячий душ, оделся и направился в бар на первом этаже – все как обычно. Коул принял так необходимую ему порцию кофеина в одиночестве – он давно привык не обращать внимания на тот факт, что почти все жители городка предпочитают обходить его стороной.

Почти, но не все. В число тех немногих, что его не чурались, входила хозяйка кофейни Триша. Подобно ее брату Джо, хозяину бара, Триша готова выслушивать чьи угодно жалобы на жизнь. Но в отличие от Джо Триша еще и пыталась его разговорить, дабы узнать побольше о том, чем он занимался в годы отсутствия, при этом бессовестно пользуясь своими женскими чарами. Ничего не добившись, Триша не опустила руки. Теперь она пыталась добиться от Коула согласия на то, чтобы он сходил на свидание с одной из Тришиных подруг. Но неудача ждала ее и на этом поприще.

Коул вернулся в родной город, получив законный отпуск после долгой и трудной работы под прикрытием. В подобных случаях Коул, как правило, отправлялся путешествовать в компании своего сослуживца, такого же, как и он, агента спецслужб, или уезжал в Монтану, в глушь, в ведомственный пансионат. В Серендипити Коул уже давно не был. Как бы ему ни было неприятно себе в этом признаваться, он скучал если не по людям, то по месту, в котором вырос.

И вот он здесь, в старом добром Серендипити, в котором жили его близкие, и те, к которым он относился нормально, и те, которых он, мягко говоря, недолюбливал. Отпуск продлится недолго, и снова начнутся суровые трудовые будни. Радовало хотя бы то, что работу свою Коул любил. Коулу нравилось сознание того, что он сбивает спесь с подонков общества, даже если отец считал его одним из них. Джед Сандерс утвердился во мнении, что его сын отщепенец и негодяй, задолго до того, как Коул стал работать агентом под прикрытием. Отец, верно, стремился сделать из сына собственную копию, но Коул никогда не хотел ею стать, и, надо надеяться, никогда не станет. Джед тоже это понял и потому махнул на сына рукой. Воспитывать его он уже давно не пытался, но зато при каждом удобном случае старался уколоть побольнее. Злобные выпады Джеда крепко его достали, и, надо признать, во многом из-за этого Коул не приезжал домой так долго.