Мы, наверное, могли бы поговорить. И что-то узнать друг о друге. Но я не могу управлять своим телом рядом с ним. Эта химия настолько сильна, что в ушах жужжат мошки, а в глазах пляшут искорки.

Зажмурившись, отворачиваюсь к окну, но желание одно: развернуться, забраться к нему на колени и целовать, пока губы не онемеют и не перестанут двигаться. Он не имел права набрасываться на меня, но я помню, как приятно целоваться с ним до ярких, слепящих кругов перед глазами. Его соседство одновременно пугает и будоражит.

Как же хочется плюнуть на всё: на мнение других, на собственное положение, на толпу впередисидящих.  Голова еле-еле соображает.

И он сидит прямо, тяжело дышит,  явно чувствуя то же самое. И где-то минут через десять пути, мы одновременно поворачиваемся к друг другу.  Его горячий взгляд падает на мои губы. В груди что-то накаляется. Синхронно тянемся навстречу. И почти теряем над собой контроль, беспрерывно глядя на губы напротив.

“Что ты творишь?!” — укоризненно смотрю я ему в глаза, останавливая, очнувшись первой.

И резко отодвигаюсь, подчеркивая, что всё это безумство не может продолжаться. Если кто-то повернётся и глянет на нас, то тут же увидит, чем мы занимаемся.

“Прекрати! Успокойся!” — строго, опять же не голосом — глазами.

А учитель смотрит на меня каким-то отупело разомлевшим взглядом и наклоняется к уху, аккуратно, почти ласково убирая волосы в сторону. И обдавая мочку горячим дыханием, заставляя закатить глаза только от такой вот вероломной близости.

— Я очень хочу тебя трахнуть, — произносит он сладким шепотом.

И мне бы оскорбиться и фыркнуть, но я вместо этого чувствую манящую упоительную дрожь, бешено бегущую по телу. И затаив дыхание, ощущаю, как сама впадаю в расслабленное, полусонное состояние, непроизвольно сжимая бедра. Смотрю в окно, едва справляясь с дыханием.

Автобус паркуется и все начинают вываливаться наружу. Детки шумят, перебивая друг друга. А мне жарко, душно и даже на улице не хватает воздуха. Усмехнувшись, учитель встает, пропуская меня. И я в каком-то полупьяном бреду прохожу мимо него, пытаясь найти точку опоры и цепляясь за сиденья. Но в проходе возникает пробка. И я чувствую, как, передвигаясь последним, он упирается грудью в мою спину, так твердо и нагло, что я ощущаю его дыхание на своей шее. Это очень приятно. И волнительно.

Затем, прочитав мою реакцию и отпрянув, нежно касается талии, как бы подталкивая, помогая двигаться по проходу. Это касание очень отличается от того — в классе, после собрания. Как у него это выходит? Там он дергал и хватал меня как самый дикий альфа-самец в мире, а сейчас твёрдая и решительная рука ложится на мою спину, но вместе с тем это довольно мягкое прикосновение.

Мне срочно надо на воздух. Включить мозги и вспомнить, как открыто он флиртовал со своей коллегой. Вернуть себе благоразумие.

Вывалившись на улицу, я стараюсь затеряться в толпе и не смотреть на него. А учитель, как ни в чем не бывало, выстраивает свой шестой класс в колонну и читает им речь о поведении во время экскурсии. А когда дети уходят вперёд, и завуч Елена Константиновна начинает жаловаться на родителей, не сдавших деньги на ремонт школы, он неожиданно громко шутит:

— В конкурсе "Учитель года" в Саратовской области победила Мария Кузякина, учитель начальных классов гимназии №2. Она смогла собрать больше денег на ремонт класса, чем все остальные участники.

Учителя, облепив его с двух сторон смеются, мамочки с восторгом охают и перешептываются, а он оглядывается на меня, выискивая своими красивыми серыми глазами.