Времени пять часов, и тут начинаются звонки и сообщения в мессенджеры. Как раз у родителей конец рабочего дня.

“Как там мой за неделю?”

“Нас не было, сбросьте, пожалуйста, домашнее задание по всем предметам.”

Одно из моих любимых. Кажется, до некоторых так и не доходит, что они уже не в начальной школе, и классный руководитель может сообщить домашнее задание и тему пропущенного занятия только по своему предмету. Но ведь проще потребовать, чем озаботиться и позвонить другим детям или родителям.

Или вот ещё: “Можете глянуть, Саша правильно таблицу заполнил? Чтобы потом два не получил”. И непонятно, чем Саша отличается от остальных ребят, чьи домашние работы я буду проверять на уроке.

Понимаю, что время идёт, нужно ведь собираться, а я зависаю в чате. Это никогда не закончится, поэтому ставлю телефон на режим “дом” и иду в душ.

Конечно, особо фуфыриться ради Макарского я не собираюсь, но это не значит, что пойду на ужин будто пять минут назад закончила борщ варить или полы мыть. Мою волосы, сушу их феном и укладываю в крупные волны, подколов с одной стороны крупной заколкой с камешками. Дорогих украшений у меня нет, поэтому оставляю свои любимые серебряные серьги и цепочку-змейку с крупным камнем-подвеской.

В половину седьмого звякает сообщение в мессенджере. Карина.

“Ты уже собралась?”

“В процессе”

“Фотку шли”

Заканчиваю макияж и надеваю платье. Оно достаточно закрытое: декольте нет, вместо него квадратный высокий вырез на тесьмах, а от него спускаются рукава-воланы, приоткрывая плечи. Спина закрыта. Платье хоть и по фигуре, но ниже колена на пару сантиметров. Глядя на образ в целом, волосы решаю всё же подколоть. Так строже.

Фоткаюсь на телефон и отсылаю Карине.

“Училка!”

“Я и есть училка”

Отправляю ответ и смайл, высунувший язык.

“Губы накрась ярче и шпильки надень”

“Да, шеф”

Блокирую телефон и отбрасываю на диван. Под это платье кроме бежевых замшевых туфель на шпильке ничего и не подойдёт. Ну и в помаде своей любимой - сочной фуксии - я отказать не могу. Как раз под цвет платья, ну, может, чуть-чуть ярче.

Снова фотографирую на телефон своё отражение в зеркале и отправляю подруге, а в ответ тут же получаю стикер с поднятым вверх пальцем.

“Главный Орешек у тебя в кармане, Екатерина Валерьевна!” - стебётся Карина.

“Я тебя сейчас забаню!”

Отправляю злобный смайлик, и тут телефон вздрагивает прямо в руках. На экране высвечивается незнакомый номер. Я сначала удивляюсь, потому как ставила домашний режим, но вспоминаю, что сняла его, когда вышла из душа.

Мне много кто может звонить, но именно этот звонок, я уверена, от Макарского.

– Слушаю, - беру трубку и отвечаю ровно.

– Катерина, я жду вас у подъезда, - раздаётся бархатный голос, а у меня вдруг в ноги бьёт странный импульс, делая их слабее. - Вы готовы?

– Да, - отвечаю немного с задержкой, потому что слабость неожиданно перетекает и в горло, парализуя голосовые связки. - Сейчас спущусь.

Делаю вдох-выдох, набрасываю плащ, проверяю, положила ли в сумочку карту, телефон и немного налички, и выхожу.

Макарский ждёт на улице у машины напротив моего подъезда. Уже почти стемнело, и в густых сумерках, едва прочёркнутых на горизонте недалёкого пустыря потухающей розовой полосой, мужчина выглядит очень эффектно, что уж говорить. Снова в лёгком пальто до середины бедра, только теперь в сером, расстёгнутом. Руки так же, как и тогда на Мамаевом Кургане, в карманах брюк, на лице лёгкая полуулыбка.

– Шикарно выглядите, Катя, - делает комплимент, как-то по-особому произнеся моё имя, выделяя его приглушённой интонацией. - Готовы?