—Так че, как Влащенко в постели? Нормальная телка? Не то чтобы никто не пытался, пытался еще и как, но ты у нас первый, кто смог…

Я понимаю, что слух отказывает, а пелена перед глазами заслоняет все. Что этот кусок говна только что звезданул? Ноги двигаются сами собой, руки пульсируют от желания раскромсать этого смертника по частям тупым ножом. Пульсирующая в жилах кровь гоняет по венам адреналин, я подскакиваю к дрыщу быстро, молниеносно, и даже не сразу понимаю, как перекидываю его на землю и начинаю метелить с такой силой, что он вопит от боли.

Удар, еще и еще, кто-то пытается меня оттащить, но руки выполняют то, что мне хочется больше всего сейчас, заставляют эту суку страдать. Совсем скоро мне прилетает в ответ, секундная боль совсем как укус комара, ничто сейчас, потому что любые попытки оттолкнуть не приносят желаемого результата. Я как танк, с места не сдвинуть.

Все что меня волнует, это Вася, и я чертовски хорошо понимаю, что сейчас произошло, даже когда меня оттягивают от едва шевелящегося парня, даже когда пытаются удержать от очередных моих попыток накинуться на эту тварь. Моя девочка наверняка все это уже слышала. Сука. Совсем не подумал, что это вообще кого-то заинтересует, не говоря уже о том, что и поводов особенно не было, нас ведь никто не видел.

—Если ты свою пасть раскроешь, то зубы будешь искать по всему городу, сука. Я тебе их пересчитаю нахер, понял, говна кусок?! Еще хоть слово, клянусь, ты будешь просить, чтобы я остановился и прекратил выламывать тебе кости, — сплевываю кровь и вырываюсь из цепкого захвата двух парней.

—Ты, бляха, бешеный! — слышится откуда-то со стороны, а затем меня отпускают, и я бы вернулся, если бы не Вася. Все внутри горит от желания увидеть ее поскорее, понять весь масштаб проблемы.

Несусь в здание универа, оставляя за собой целую толпу народа, снимающую все на камеры. Кто-то смеется, кто-то воздыхает, но я продолжаю идти к единственной цели. Вдоль по коридорам к кафедре, без стука врываюсь внутрь, и нахожу там ту самую заведующую, она смотрит на меня в шоке.

—Что происходит?

—Василиса Григорьевна где? — грубо рублю, но женщина молчит и продолжает меня рассматривать. Плевать, как я сейчас выгляжу. Тот еще красавчик небось, ведь лицо пульсирует.

Вылетаю из кабинета и опять куда-то мчусь, пока мое ухо не выхватывает плач, едва уловимый, почти беззвучный скулеж, вызывающий животное чувство, первобытное и какое-то отчаянное. Защитить и прижать к себе. Взгляд приковывается к двери служебной уборной. Это она. Я просто уверен, что плачет она. Грудину стягивает острыми прутьями, я дергаю ручку, но последняя не поддается.

—Вася, это я. Либо ты откроешь эту дверь, либо я снесу ее к чертовой матери, — шиплю, прислоняясь к деревянной поверхности лбом. Проходит секунда, вторая, затем слышится щелчок.

Я просовываю ногу в проем, чтобы Григорьевна не передумала. А затем вижу заплаканные глаза той, о которой мечтаю днем и ночью. Красный нос, набухшие губы, слезы стекают по щекам, ресницы слиплись. Черт, на это даже смотреть невозможно, кажется, что сейчас лопнешь от злости. Сжимая кулаки, залетаю внутрь и закрываю за собой дверь, после чего прижимаю скулящий комочек к себе и погружаюсь носом в распущенные волосы.

—Ты…ты п..понимаешь, что меня уволят? Пппнонимаешь, что это была моя мечта? М…меня выгонят с волчьим билетом, я...я....— бессвязный поток звучит в шею, пока холодные руки пытаются оттолкнуть меня, но я лишь сильнее прижимаю к себе свою девочку. Не отпущу. Нет.