– Отпусти, сказала! – выцарапываюсь из его рук. Слышу, как под подошвой ботинок хрустят остатки мои очков. Всё вокруг становится нечётким. – Ни стыда ни совести, блин!

– Эй, Мирон, ты видимо не так понял, – с дивана с запозданием подскакивает Родион, которого Наташка зло сверлит взглядом. – Это… это подруга моей знакомой, она не… Просто девчонка.

– Знакомой?! – на этот раз уже по вип-ложе разносится громогласный голос Наташки, которая подскакивает с дивана как ужаленная. – Ну охренеть! Ты со всеми знакомыми…

Она осекается и густо краснеет. Губы дрожат, глаза мечут молнии. Остальные присутствующие в ложе просто молча хлопают глазами, переводя взгляд то на меня и громилу, то на Наташку и рыжего.

– Знаешь, что… – выплёвывает она рыжему, прищурившись, а потом резко поворачивается ко мне. – Пошли отсюда, Люба!

Подруга хватает меня за руку и решительно тащит к выходу.

– Ой, стоп! А как же подписчики? – останавливается уже у двери, а потом делает несколько шагов к обалдевшему боксёру, вытаскивает телефон, наводит камеру и, мило улыбнувшись, щёлкает селфи. – Вот теперь точно пошли, – кивает удовлетворённо. – А ты, чемпион, торчишь моей подруге очки новые. И смотри, чтобы с защитой от монитора были.

Высоко вскинув подбородок и расправив плечи, Наташка снова берёт меня за руку, и мы покидаем это жуткое место. Пусть сами тут друг с другом пар спускают.

– И… что это, блядь, было? – смотрю на Родиона, а тот явно конфузится, втягивая тощую шею в плечи. – Чё за дебильный подгон, Родь?

– Слушай, Мирон, ну ты поздно попросил, и как бы… ну я думал, чемпион, победа, все дела – девчонка и растает, – пожимает плечами ржавый.

– Растает? – смотрю на него в полном шоке. Он правда, что ли, дебил? – А если она журналистка или блогерша-хуёгерша какая-нибудь, то скоро мы ждём громкий материал о попытке изнасилования чемпионом по боксу в тяжёлом весе и иски в суд? Ты в своём, мать твою, уме?!

– Не, ну, Мир, ты тоже, блин, нормальный? – ржавый начинает размахивать руками. Бесит придурок, так и хочется заткнуть его пищащую пасть. – Ты зашёл и такой: эй, тёлка, пошли потрахаемся, а то я что-то в напряге после боя. Потом вернёмся и отметим!

– Родя, не беси.

– Ну реально!

– Парни, ну хватит, – одна из баб грациозно встаёт с дивана и улыбается, раздвигая губы-сосиски в подобии улыбки. – Мирон, может, выйдем покурить? Расскажешь, как у тебя дела.

Смотрит по-блядски, кажется, будто хоть тут при всех встать на колени и отсосать готова.

– Нет, спасибо, не курю, – бросаю девке и усаживаюсь на диван. – Наливай, Юра, значит, бухать буду. Что поделать.

Шмара, поджав сосиски, возвращается под бок Авдеева, а Юрец наполняют мою рюмку водкой. Другое бухло я не признаю. Понты то всё – коктейли эти, шампанское и прочая лабуда. Даже коньяк и тот херня. Бухло должно обжигать и пробивать на дрожь, а не оставлять привкус мороженого или конфеты на языке.

Выпиваю рюмку и бросаю в рот оливку. Прикрываю глаза и выдыхаю.

Устал.

Тяжёлые тренировки перед боем, режим, питание строго по калориям. Заебало. Теперь есть время немного расслабиться, нормально пожрать и выпить.

– Родь, ты мне пробей про эту тёлку. Я так понял, подружка её визгливая имела неосторожность с тобой спутаться, значит, найдёшь быстро. Мне адрес там, как зовут.

– Понравилась? – ржёт Юрец, затягиваясь дымом из кальяна.

– Нет, бабла предложу, чтобы не болтала, где не нужно. Ну вышло у нас недопонимание, что поделать. Но мне не надо, чтобы она языком молола.

– А ты не боишься, что она оскорбится на твоё предложение денег и ещё раз за зад тебя укусит? – спрашивает Витёк и начинает ржать, а за ним и остальные.