- Попробую достать, — оживился Шиш. 

- А сейчас, идем спать, — выплеснув остывший чай в траву, я поднялась с лавки. 

Где-то тихо хрустнула ветка, и домовой словно сторожевой пёс выскочил вперед меня и протянув руку, наложил на калитку защитное заклинание, произнеся его на каком-то непонятном мне языке. 

- Мало ли, — прищурился он во тьму. — Вдруг не просто собака ошивается, или ночной зверь на охоту вышел.

Мне вдруг стало как-то не по себе. Передернув в миг озябшими плечами, я поспешила скрыться в избушку. Она хоть и была мала, да не внушала особого доверия, но там, под магией домового я могу быть в полной безопасности. 

Заперев дверь на засов, и крючок, я задернула занавески на всех оконцах. 

- Да, все-таки решетки нам не помешали бы, — произнесла я, забираясь в холодную кровать, с мыслью, что все-таки Шиш точно экономит на дровах. Мог бы и подтопить малость, ночи сейчас еще холодные. 

Закутавшись в пуховое одеяло до самого носа, с мыслями о центральном отоплении, я провалилась в сон. 

Утро по своему обыкновению началось вовсе не с чашечки горячего кофе. Стук в дверь, уже который день хладнокровно и безжалостно вырывает меня из теплого кокона сна.

- Да кто там, такой бойкий! — проворчала я зевая, шлепая босыми ногами по чистому полу в сторону входной двери.

Проверив для надежности запоры, я спросила громко. 

- Кто? 

- Тетенька Марфа! Тетенька Марфа! — раздался дружный хор детских голосков. — мы с вестями о Васёнке! 

И я, трясущимися от волнения руками принялась отмыкать запоры. Чего уж бояться, это были дети Терентия, посланные с весточкой по научению Светорады. 

- Да-да, я вас слушаю, — широко раскрыв дверь, пригласила детей в дом. — Да вы проходите, проходите! 

Дети немного поколебавшись в дверях, все-таки вошли, аккуратно обтерев ноги о коврик у порога. 

- Садитесь, я сейчас вам чай налью, — и тут вспомнила, что самостоятельно разжечь печь не могу, а шиш, как обычно по утрам на базар отправился за покупками по хозяйству. — Ох, печь-то! 

- Я разожгу, — вызвалась старшая из ребятни девочка, и ловко так захлопотала у печки. 

Быстро выставив на стол плошки с вареньем, сдобные рогалики, блины золотистые, испеченные рано поутру моим заботливым домовым, и моченые яблочки. 

- Ну, что там с Васей? — спросила я с замиранием сердца усаживаясь напротив детей, сидевших рядком на лавке. 

- Беда! — хором произнесли дети. — Васёнка заперли в сарае, за провинность. 

- Какую еще провинность? — покраснела я от гнева. — Это самый послушный ребенок, какого я знаю! 

Дети переглянувшись, сунули носы в чашки с горячим чаем из лесных трав. 

- Так он по ярмарке гулял… с вами, — пояснила девочка, что ранее хлопотала у печки. — А его там увидел отец жены кузнеца, и все как на духу ему и выложил! Вот, кузнец и наказал Васёнка. Мы ему под сарай еду подали, и попить, пока никто не видел, а то голодно ему там совсем.

Меня аж в холодный пот пробрало. Вот же гад! Как был козлом, так им и остался! 

- У меня слов нет! Собственного ребенка взаперти без еды и воды! Мать-то куда глядит? Дала бы кузнецу по башке сковородкой за такие выкрутасы! 

Дети вновь переглянулись, и девочка вновь пояснила. 

- Так не мать она ему, она вторая жена кузнеца, только за своих детей зуб кому хочешь выдерет, а Васёнок ей не нужен, обуза он для нее. 

- А кузнец, тоже хорош! Собственного сына в угоду этой самодурке гнобит! 

- Так и ему он не родной! — вновь поспешила пояснительная бригада. — Он от первой жены ему остался. 

- Так, а где мать Васёнка? — сердце екнуло. — Умерла?