Наставник сделал акцент на последнем слове, затем помолчал пару секунд, выдерживая паузу. Чтоб все наверняка поняли смысл. Даже самые тупые, типа Кольки.

– Заметь, – Продолжил Леонид, – сам решил покинуть Кадетскую школу. Да еще с таким позором.

В классе повисла гробовая тишина. Мне кажется, детишки даже боялись вздохнуть лишний рад. Мало ли. Вдруг попадут под горячую руку. Просто, несмотря на тихий, почти безразличный голос наставника, все прекрасно поняли, он в бешенстве от выкрутасов малолетнего придурка.

Леонид молчал, демонстративно ожидая, пока Херувимчик покинет кабинет. Естественно, тот даже с места не дёрнулся. Он идиот, конечно, но не самоубийца. А Старейшина его точно пришибёт. Тем более, есть кем заменить сыночка.

– Вот и чу́дно. Раз вопрос закрыт, советую всем рассесться по местам. – Наставник хлопнул в ладоши и детишки сорвались с места, будто внезапно ожившие бурундуки. Только что они стояли истуканами, а теперь, сбивая друг друга, кинулись к партам.

– Нет, это правильно, что я пошел вместе с тобой. – Раздался за мной спиной радостный шепот Бориса. – Чую, развлечёмся мы тут по полной программе.

– Нет… Только не эти…Опять…

Господин Левин свои выстраданные фразы не просто сказал, он их простонал. В каждом слове чувствовалась невыносимая боль.

Эффекта трагичности добавляло его скривившееся, будто директор школы собирается заплакать, лицо. Честно говоря, мне в какой-то момент показалось, он вообще сейчас встанет и очень, очень быстро сбежит из своего же кабинета. По крайней мере, в сторону выхода Левин посмотрел так, будто готов пробиваться на свободу даже ценой жизни. Только не своей, конечно. Нашей.

– Наставник Леонид, это и есть виновники случившегося?

Михаил Сергеевич сделал рукой неопределенный жест, который с одной стороны указывал на учеников, стоявших напротив, с другой – вызывал четкое ощущение, что Левин с гораздо большим удовольствием не конечностью размахивал бы, а передушил всех нас к чертовой матери.

Нас, это – меня, Розенкранца, Крысеныша и Борьку. Правда, насчет Борьки зря директор питает подобные надежды. Борьку не задушишь, не убьёшь. Возможно, именно по этой причине Борис выглядел самым счастливым изо всех. Он прекрасно знал, ему ничего не будет за случившееся. Отчислить его не могут, он не ученик. Наказать тоже. Потому как наказывать Борьку могу только я.

Что показательно, бетайлас своей радости даже не скрывал. Наоборот, улыбался и тихо хихикал. Со стороны, конечно, это выглядело как приступ внезапного сумасшествия, но я, в отличие от остальных, знал правду.

Борька просто сейчас очень похож на сильно обожравшегося человека. Вернее, даже не так. На человека, который пришел в дорогой ресторан, а ему вместо одного заказанного блюда принесли еще десять, и все бесплатно.

Просто буквально полчаса назад выяснилась удивительная вещь. Борис открыл в себе еще одно крайне интересное качество. Оно у него и раньше было, как у злобного духа, от природы, но ни я, ни сам бетайлас не знали, что в этом мире, который закрыт от остальных, вдруг сработает истинная Борькина сущность.

Впрочем, лучше обо всем по порядку.

Первый урок прошел на удивление гладко. Ну… Почти гладко. Если не считать злой физиономии Херувимчика, которая каждые пять минут поворачивалась в мою сторону.

Дело в том, что я уселся за единственную свободную парту, стоявшую в самом конце кабинета. Поэтому остальные ученики оказались прямо передо мной. Чтоб кинуть в мою сторону ненавистный взгляд, Розенкранцу приходилось оглядываться через плечо. Борис, естественно, пристроился рядом со мной.