– Да, похоже, – согласился Кадфаэль. – Ты рассказал ему о заварушке с Овейном?

– Да, но кое о чем умолчал. Я сказал ему, что Ранульф, пока не справится с Овейном, вряд ли возьмется за другие дела. Никаких уступок со стороны короля не понадобится, все решится в дружественной беседе.

– Конечно, о твоем соглашении с Овейном упоминать не стоит, – спокойно заметил Кадфаэль. – Ведь он обещал избавить нас от хлопот, занявшись графом. Захваченных замков граф Стефану не отдаст, но будет вынужден поумерить свою алчность и отказаться от новых посягательств.

– А что слыхать на западе? Спокойствие Глостера меня настораживает: не случилось ли там чего? Что-то сейчас поделывает сам граф Глостерский?

Соперничество Стефана и Матильды за трон Англии длилось вот уже пять лет, вспышки междоусобной войны изнуряли страну, но судорожные метания противников происходили в основном на юго-западе, не досягая северных графств; в Шрусбери жизнь текла относительно спокойно. Власть Матильды, при поддержке ее незаконнорожденного сводного брата и соратника, графа Роберта Глостерского, простиралась на юго-западные земли с опорой на города Глостер и Бристоль; король правил всеми остальными землями, хотя вдали от Лондона и преданных ему южных графств чувствовал себя не вполне уверенно. В то смутное время всякий граф и барон только и подумывали, как бы урвать кусок пожирней и основать свое, хоть и маленькое королевство; ни до короля, ни до королевы им не было дела. Ранульф, графство которого располагалось вдали от обоих лагерей, заботился только о том, чтобы свить собственное гнездышко, пока удача сопутствовала дерзким. Показная преданность королю не мешала ему расширять собственное королевство, захватывая земли севернее Честера и Линкольна.

Посылая к Ранульфу Герберта, король не надеялся убедить графа в искренности своих намерений, но Стефан был вынужден искать перемирия, отложив расправу до будущих времен. Так, по крайней мере, считал Хью.

– Роберт занят сейчас укреплением обороны, – рассказывал Хью. – Весь юго-запад он желает превратить в крепость. Сюда они привезли дитя, которое – как уповает Матильда – станет в свое время королем Англии. Да, юный Генрих сейчас в Бристоле, но навряд ли войска Стефана продвинутся так далеко; да и зачем Стефану мальчишка? Впрочем, Матильде также от него мало проку, хоть и приятно, что сын рядом: она бы скучала без него. Однако рано или поздно мальчика все же отправят домой. И через несколько лет – кто знает? – он вернется сюда уже возмужалым и вооруженным.

Год назад властительница просила своего супруга, графа Жоффруа Анжуйского, прислать из Франции дополнительные войска, но граф отказал ей. То ли потому, что не вполне был уверен в правомерности притязаний Матильды на английский престол, то ли оттого, что завоевания в Нормандии казались ему важней, чем притязания супруги. Вместо вооруженных рыцарей он отправил к ней десятилетнего сынишку.

– Хороший ли он отец, этот граф Анжуйский? – полюбопытствовал Кадфаэль.

Хью отвечал, что граф неустанно заботится о процветании рода, наследникам своим он дал прекрасное образование. Опекать мальчика поручено графу Роберту, преданность которого не вызывает сомнений. И все же – отправить дитя в страну, раздираемую междоусобицами! Ему наверняка известно, что Стефан не причинит ребенку вреда, если вдруг мальчик окажется его пленником. Возможно, однако, что принц, несмотря на свой нежный возраст, обладает твердостью характера и действует в собственных интересах. Это неудивительно: отважный отец имеет отважного сына. «Мы еще услышим об этом Генрихе Плантагенете, который сейчас в Бристоле учит уроки», – подумал Кадфаэль.