– Да? А то мне сказали…

– Да я откуда знала! Смотрю, хватает! Рюкзак срывает!.. А что это с дочкой?

– Ничего! – отрезала женщина, по всей видимости, мать девушки.

В это время остановился грузовой лифт, открылись двери, вышел мужчина, освободив кабину. Прокофьев поднял Дашу на руки, занес в лифт, женщина взяла рюкзак.

– Обычный обморок, ничего особенного! – обращаясь к толстухе, сказала она.

– Да-да, просто обморок, – подтвердил Прокофьев и повернулся к матери девушки. – Какой этаж?

– Двенадцатый. – Женщина стукнула пальцем по кнопке лифта. – Спасибо вам. И за обморок тоже… Сами знаете, какой у нас народ. Как начнут болтать!

– Может, я зря Дашу потревожил?

– Вы все правильно сделали, приступ уже прошел. У нее быстро проходит.

Лифт остановился, Даша зашевелилась, мать тронула Прокофьева, чтобы он опустил ее дочь на пол. И когда девушка встала на ноги, отдала следователю платок. И вдруг спохватилась.

– Или сначала постирать?

– Ничего, я сам. – Он спокойно положил в карман мокрый платок.

– Вы точно из полиции?

– Подполковник Прокофьев, – кивнул он. – Егор Ильич.

– Листьева Татьяна Максимовна. Если это вам интересно.

– Очень интересно. – Егор смотрел на бронированную дверь под номером тридцать четыре, в то время как Листьева открывала дверь в соседнюю квартиру. – Я так понимаю, Вельяминова Людмила Владиславовна ваша соседка?

– Так вы к ней? – немного разочарованно и насмешливо спросила женщина.

От волнения она даже забыла о дочери, которая не совсем еще оправилась от недавнего приступа. Впрочем, Даша вошла в квартиру без ее помощи. Взгляд у девушки вполне осознанный, но сонный, ей очень хотелось спать.

– А что, ее муж против? – улыбнулся Прокофьев.

– Муж… Муж к другой ушел.

– Людмила, наверное, очень переживала.

– Переживала, – усмехнулась Листьева. – Помогали ей переживать.

– Кто?

– Да такие, как вы!

– Кто, например?

Прокофьев не торопился, вот-вот должен был подъехать майор Ярыгин, без него осмотр квартиры начинать не стоит. Хоть какой-то свидетель нужен, а то пропадет что-то ценное, придется отписываться. И понятых неплохо бы пригласить, а то вдруг найдется что-нибудь интересное, доказывай потом, что не подбросили.

– Ну-у… А почему вы спрашиваете?

– А если это служебный интерес?

– Служебный? Что-то случилось?

– Мама! – донесся из глубины квартиры голос.

– Я сейчас! – сказала Листьева и, немного подумав, спросила: – Может быть, чаю?

Прокофьев кивнул, она провела его на кухню, поставила чайник и занялась дочерью. Уложила в кровать, дала лекарство и отменила вызов «Скорой помощи».

– Заснула, пусть спит. Беда с этими детьми, – наливая чай, вздохнула она.

– Насколько я знаю, у Вельяминовых детей не было.

– Может, потому он и ушел. К женщине с двумя детьми.

– А что муж этой женщины?

– А у нее был муж?

– Почему был? Есть.

Прокофьев вывел на экран смартфона фотографию Сарычева и показал женщине.

– Не видели никогда?

– Что-то знакомое… – Листьева близоруко сощурилась, глядя на снимок.

– Видели?

– Да, видела. – Женщина повела головой в сторону соседней квартиры. – Но не скажу!

– Почему?

– А зачем я буду портить отношения с Людмилой?

– Никто не сможет испортить ваши с ней отношения, даже я. Людмила погибла.

– Как погибла? – Листьева удержала в руках сахарницу, но у нее сдали ноги, и она опустилась на стул.

– Ведется розыск преступника.

– Вы серьезно?

– Татьяна Максимовна, вы видели этого человека? – Прокофьев еще раз показал фотографию Сарычева.

– Не скажу точно, но очень похож.

– Когда вы его видели?

– На прошлой неделе. Слышу, дверь открылась, я в глазок смотреть не стала, к домофону, который на лестничную площадку выходит, подошла. А этот к лифту вышел и оглянулся, прямо в глазок домофона посмотрел. Спокойно посмотрел, я думала, он мне сейчас подмигнет. Но не подмигнул.