– А ты ничего так, детка, – ухмыльнулся он. – Куда мне вечером приходить?

Он нагло цапнул бирку от ключа и потянул к своей физиономии. Вместе с биркой потянулась и моя рука, которая набрала ускорение и врезалась прямо во вражескую челюсть. Это было не дерево, это был чугун, нагло под него замаскированный. От боли я невольно зашипела и стукнула этот шкаф сумкой, которую держала во второй руке.

– Да что это такое, танна? – раздался возмущенный вопль кастеляна. – Вы хоть отсюда бы вышли. Вот ведь молодежь пошла. Вешаются на шею первому встречному. Ничего святого не осталось. Куда только мир катится?

Я рванула на себя ключ, мой будущий сокурсник его неохотно отпустил.

– Не бойся, не забуду. Комната номер восемь, – ухмыльнулся он. – Мне нравятся такие горячие штучки.

В бабушкином наборе как раз есть зелье для внука ее сокурсника Берта. Думаю, бабуля не расстроится, если кроме внука это зелье достанется еще одному студенту. Пусть только попробует прийти – я ему все вылью!

– Я предпочитаю опытных танов, – холодно сказала я. – А у вас еще рога не доросли, даже чтобы просто смотреть в мою сторону.

И гордо направилась заселяться в общежитие, хотя было ужасно интересно остаться и послушать, как кастелян будет возмущаться испорченностью теперь уже мужской части студентов, которые только приехали, а уже путают лево и право.

Перепутать мужское и женское общежития было бы сложно – на женском сушились разноцветные гирлянды нижнего белья, не иначе как для привлечения населения общежития противоположного. Как говорится, в деле соблазнения никакие способы не лишние. Танн мужским бельем не соблазнишь, но самцы – существа примитивные, ловятся на обычных животных инстинктах.

На входе стоял стол дежурной, но за ним никто не сидел. И было совершенно непонятно – то ли это обычное состояние стола, то ли дежурная вышла ненадолго и скоро вернется. Проверять это я не стала, еще успею узнать. Пока нужно найти свою комнату, заселиться и поговорить с кем-нибудь, чтобы узнать, многое ли тут изменилось со времен юности бабули.

Казалось бы, чего сложного найти комнату, если известен ее номер? Но нет, нумерация велась по какой-то причудливой, непонятной закономерности. Первой попалась комната за номером три, за ней шла тринадцатая, после нее – с какими-то странными закорючками на двери. Да, проникни сюда альвийский шпион, он бы уже наверняка запутался, как запуталась я.

Моя комната нашлась на втором этаже, за столь замысловатым поворотом, что со стороны там казался не поворот, а глухая стена. Поэтому когда я ее обнаружила, то сильно возгордилась, все же семейный нюх налицо. Ключ долго не хотел проворачиваться, замочная скважина была забита какой-то дрянью, которая высыпалась мелким крошевом при каждой попытке открыть замок. Но наконец внутри что-то щелкнуло, дверь неохотно, с противным режущим слух скрипом распахнулась, и я смогла пройти внутрь. Но перед этим я достала флакончик со специальной смазкой и покапала на петли, замку тоже досталась своя порция. Нет уж, если мне здесь предстоит жить, незачем соседям знать, когда я прихожу, а когда ухожу. В нашем деле бесшумность очень важна.

Комната действительно была большой, и тем сиротливее в ней выглядела узкая койка, под которой стоял ящик для спальных принадлежностей. К откидному столу для занятий прилагалась колченогая табуретка, которая наверняка была самой долгоживущей мебелью в этом здании. Встроенный шкаф для вещей я заметила не сразу – он удачно сливался со стеной, а ручки не было. Осторожно подцепив дверку ногтем, я заглянула внутрь и попала на выставку современного паутинного творчества, немного на нее полюбовалась, а потом решительно смела в кучку. Мне паучиная ферма не нужна, ядовитых там все равно нет, да и если бы были… Я мечтательно погладила мешочек с яйцом ш’ерры – скоро у меня будет яда столько, что на все нужды хватит и еще на сторону отдавать можно. Моя красавица, вылупляйся поскорее, мы всем покажем, кто самый крутой в Корбиниане.