Разве это не лучше, чем пуля в голову?

Она слышала, как тяжелое дыхание сбивчиво вырывается из ее грудной клетки. Кожа была липкая от ее собственного пота, во рту был кислый вкус. Страх.

Сердце бешено колотилось, пока она залезала вверх по спиралевидной лестнице. Она начинала чувствовать приближение приступа клаустрофобии, на ее грудь что-то сильно давило, будто раздавливало и ее. Сколько еще ступеней?

Воздух вокруг нее, казалось, затрещал от статического электричества, и вдруг температура будто упала до минусовой отметки. В тот момент, когда у нее начали стучать зубы и она с трудом пыталась осознать, что за странные вещи с ней происходят, невероятной силы волна сбила ее с ног и заставила отступить на одну ступеньку вниз.

Паника билась у нее в груди, как зверь в клетке, и тут она почувствовала невероятную боль. Она будто горела. Все ее тело жгло, эпидермис будто отслаивался слой за слоем, обнажая подкожную основу, затем волокнистые веревки мышц под ней, пока и это все тоже не исчезло, оставляя только кости.

С криком – она, догадываясь, что, должно быть, кричала, хоть и не слышала ничего за оглушающим ревом в ушах, – она продиралась сквозь сжимающуюся темноту, которая вдруг стала более твердой, более крепкой, чем она.

О боже…

Ее голова кружилась, она будто вновь и вновь падала вниз. Кожа таяла, как воск, затем заново формировалась, регенерировалась перед тем, как снова испариться с безумным всепоглощающим приступом боли. Она больше не понимала, был ли воздух вокруг горячим или холодным, но она чувствовала, как он бьет ее по лицу, нанося режущие удары, словно лезвием бритвы.

Так же быстро, как все это началось, все пропало. Безумная боль исчезла. Сознание возвращалось обратно. Она чувствовала холодные каменные ступени под своими ногами. Влагу от слез на лице. И тут она поняла, что свернулась в позе эмбриона.

Подавляя рыдания, она выпрямилась и, шатаясь, встала на ноги. Темнота начала рассеиваться. Она видела свои руки, вытянутые вперед, похожие на белых мотыльков в темноте, и чувствовала почти что окрыляющее облегчение. Она не исчезла, в конце концов.

Но все же она не могла избавиться от паники. Что, если ужасная темнота еще вернется? Что, если вернется боль? Что, если, что, если, что, если?..

Ей нужно было двигаться дальше. Вверх по лестнице, в безопасное место. Только…

Глубины ее разума говорили о том, что, что бы за чертовщина с ней только что ни произошла, продолжение этого ожидало ее наверху.

Это было сумасшествие. Что-то нерациональное. Она это понимала, но все равно не могла заставить себя подняться. Она бы предпочла встретиться с тысячей убийц, чем снова ввергнуться в эту леденящую темноту.

Дрожа, она толкала себя вперед … и назад. Тяжело дыша, она кинулась к закрытой двери и принялась истерически стучать в панель на стене.

Прошло всего несколько секунд, которые показались ей часами, прежде чем дверь открылась. Потеряв равновесие, Кендра встретилась с удивленным взглядом двух мужчин, стоявших по другую сторону двери, и упала. Боль, на этот раз самая обыкновенная, пронзила ее колени, когда она упала на пол.

– Помогите… мне… – только и смогла произнести она хриплым голосом. Она полностью обессилела и рухнула лицом вперед.

1815

– Боже правый! Она мертва?

Кендра почувствовала на своих плечах руки, которые пытались ее поднять, передвинуть. Боль захлестнула ее, за ней последовало мерзкое сальное ощущение. Боже, как же у нее болела голова. У нее возникло мгновенное головокружительное ощущение дежавю, когда она открыла глаза. Над ней склонилось лицо какого-то мужчины. Зеленые, как листва, глаза внимательно глядели на нее из-за колючих черных ресниц под суровыми черными бровями. Она увидела точеные скулы, прямой нос, чувственный изгиб рта и квадратную челюсть с небольшой ямочкой на подбородке, затем мужчина отодвинулся от нее.