– А-а! Ты где? – нервно, порывисто спросил Хомутов.

– На месте, вас жду.

– Никому не звонил, ничего не говорил?

– А-а, нет…

Герберт также подал условный знак, позвонил Даниле, попросил содействия.

– Никуда не уходи, скоро будем…

Скоро растянулось на целый час, Герберт за это время и с Шуршиным поговорил, и оружие приготовил, один ствол уложил на колесо машины, другой оставил в салоне под сиденьем.

Он не ошибся, Хомутов не приехал, его привезли. «Майбах» подъехал в сопровождении двух «Гелендвагенов». Водорезов еще не появился, а Герберта уже скрутили его церберы.

Водорезов из машины выходил медленно, как будто ноги не держали. Немолодой он уже, лет шестьдесят, сухощавый, белый как лунь, и с ногами у него все в полном порядке. С первого шага разогнался, к Герберту подскочил, как будто хотел пырнуть его в живот своей тросточкой. Глаза навыкате, челюсть трясется.

– Где Илья?

Тросточкой своей он замахнулся, но не ударил. Это сделал телохранитель, рубанул ногой под колено, второй пришел ему на помощь, и они вдвоем опустили Герберта на колени перед своим боссом. Но удержать не смогли. Герберт извернулся, сел, как штангист перед рывком, поднатужился и взял вес. Амбалы пытались вернуть его на место, один ударил кулаком в живот, другой в зубы, но Герберт все же смог встать на ноги.

– Пусть стоит! – махнул рукой Водорезов.

– Где Хомутов? – спросил Герберт, сплюнув кровью.

– Что?! – оторопел от такой наглости Водорезов.

– Вашего сына заказал Василий Сысоев, он его выследил, он навел на него киллера, когда я пришел, ваш сын был уже мертв.

– Был уже мертв?.. – тоскливым эхом отозвался Водорезов. – Тогда ты почему жив?

– Сысоев мертв. Киллер его убил, чтобы замести следы. И Шуршина убить собирался, но не успел. Я остановил киллера, Шуршин жив, он здесь недалеко, он все подтвердит…

Герберт не уговаривал Виталика подтвердить его версию. Если вдруг возникнут расхождения в показаниях, он всегда может сказать, что не совсем правильно понял Шуршина. А о Липатове парень не знает. И Тоша уже никому ничего не скажет.

– Шуршин, Шуршин… Виталик?!

– Засветился Виталик на Большой Грузинской, номера липовые поставил, а парковку по настоящим оплатил. Я на него вышел, чуть не опоздал…

– Да заткнись ты!.. – зыркнул на Герберта Водорезов. И тут же спросил: – Это ты сейчас Ставицкую выгораживаешь?

– Я располагаю уликами против Сысоева, могу еще собрать доказательства их с Шуршиным вины… – вспомнив о ключах, сказал Герберт. – А мотив у них был – Вера Лаверова. Из-за нее все… Ну, точно не скажу, может, были какие-то другие, более глубокие, мотивы. Или более мелкие…

– Лаверова… Шлюха!.. И Ставицкая шлюха! – изнывая от презрения, процедил Водорезов. – Кабинетная проститутка! Ненавижу!..

– Ну, это ваше право!

– Заткнись! – рявкнул Водорезов, с ненавистью глядя на Герберта.

– Да я, в общем-то, все сказал.

– Ты не сказал, что случилось с моим сыном!

– Убили вашего сына. Ножевое ранение в область печени, несколько ударов. Ставицкая не могла бы так. Она правша, а киллер косил под левшу.

– Да заткнешься ты? – снова зашипел Водорезов.

Герберт послушно приложил палец к губам. И усмехнулся. И секунды не пройдет, как его снова захотят выслушать. Так и оказалось.

– Зачем киллеру косить под левшу? – спросил убитый горем отец.

– Потому что Сысоев левша, киллер изначально собирался избавиться от заказчика. Ну, насколько я понял…

– Куда ты дел тело моего сына?

– Сжег.

– Что?! – встрепенулся Водорезов.

И так глянул на своего телохранителя, что Герберту не поздоровилось. Он успел напрячь пресс перед ударом в живот, но это не помогло. К процессу подключились второй и даже третий. Герберта свалили на землю, «лежачего не бьют» на него не распространялось. И Водорезов не останавливал.