– За три месяца здесь ты сдохнешь от скуки, Машка.

– Не сдохну. В крайнем случае на пару дней уеду в Москву. Да и чем моя жизнь в Барвихе отличается от этой? В Барвихе еще скучней.

– Ну, это вопрос спорный.

– У нас с тобой разные жизни, Кира. Тебе там, может, и весело.

– А когда-то все было общим: и жизнь, и любовь, и веселье…

– Того, что было, уже нет. И заметь: не по моей вине, – сказала Лионелла.

– Я за свои ошибки заплатил.

– А как же иначе? С небес видно все. Ничто не остается без наказания. Таков закон жизни.

– Иногда наказание похоже на казнь.

– Не твой случай, Кира. Ты – гедонист: живешь только для того, чтобы получать удовольствие.

– Много ты знаешь.

За разговорами они дошли до гостиницы и остановились у входа.

– Ты иди, а я прогуляюсь, – сказал Кирилл.

– С чего это вдруг? – спросила Лионелла.

Он взял ее за воротник, притянул к себе и прошептал, касаясь губами ее губ:

– Потому что, если мы поднимемся вместе, я сделаю все, чтобы остаться в твоем номере.

На утреннюю читку Лионелла явилась без опозданий. В репетиционной комнате собрались оба состава будущей постановки. Не было только двоих: Кропоткиной и Петрушанской.

Виктор Харитонович произнес короткую речь:

– Вчера во время спектакля случилась трагедия, унесшая жизнь актрисы нашего театра Карины Кропоткиной. Предлагаю почтить ее память вставанием… – Закончив говорить, он опустил голову.

Все встали и, пока была видна лысина Магита, стояли молчком. Но как только он поднял голову, актеры сели.

– Теперь начнем читку. Как говорил классик: «лучшее утешение в горе – это работа». – Виктор Харитонович раскрыл пьесу на закладке: – Соню сегодня будет читать Анжелина Зорькина, няньку – Вера Петровна Магит. – Он взглянул на жену, и та напомнила:

– Витюша, Петрушанская немного задержится…

– Знаю.

– Она у следователя.

– Не скоро мы отмоемся от этого позора… Придется терпеть. – Магит перелистнул страницу пьесы туда, потом – обратно: – Начали! Действие третье: Войницкий, Соня, Елена Андреевна. С того места, где остановились вчера. – Он посмотрел на Лионеллу и указал глазами на Строкова: – Знакомьтесь, наш Дядя Ваня, артист Платон Васильевич Строков.

– Мы уже познакомились.

– Тем лучше… Итак, ваша реплика, Платон Васильевич: «Что томитесь?»

Строков прочитал:

– Что томитесь? Ну, дорогая моя, роскошь, будьте умницей! В ваших жилах течет русалочья кровь, будьте же русалкой! Дайте себе волю хоть раз в жизни, влюбитесь поскорее в какого-нибудь водяного по самые уши – и бултых с головой в омут, чтобы герр профессор и все мы только руками развели!

– Оставьте меня в покое! Как это жестоко! – прочитала Лионелла, и ее взгляд съехал в конец страницы.

Вспомнился вчерашний разговор с Кириллом, его шепот и ее бегство из гостиницы в арендованный особняк.

Если бы ей задали вопрос: от кого бежала? Она бы ответила: от себя. Все дело в том, что, стоило Кириллу постучаться в ее дверь, она бы ему открыла.

Магит вернул Лионеллу к действительности, сказав:

– Лионелла Павловна! Вы пропустили реплику!

Строков повторил предыдущую фразу:

– Ну, ну, моя радость, простите… Извиняюсь. Мир.

– У ангела не хватило бы терпения, согласитесь, – прочитала Лионелла и посмотрела на открывшуюся дверь.

В нее вошел следователь Митрошников и осмотрелся:

– Мне нужна Баландовская.

Все оглянулись на Лионеллу.

– Это я. – Она поднялась со стула.

– Идемте со мной, и быстрее.

– Что за тон? Сначала объясните зачем.

– На спектакле вчера присутствовали? – спросил следователь.

– Присутствовала.

– С Кропоткиной были знакомы?