– Эй, старушка, как ты себя чувствуешь?

Старушка. Это же надо сказать такое! Ничего более несексуального и придумать нельзя.

– Я…

Теперь мой голос звучит так, словно доносится из загробного мира. Глаза слезятся, и я понимаю, что просто-напросто задыхаюсь. Проклятая клецка. Черт бы ее побрал. Женщина в тунике встает за моей спиной и обхватывает меня своими большими руками за живот.

– Ну-ка, держись, старушка. Сейчас мы от нее избавимся. Раз, два, три!

По щекам побежали слезы, и я моментально взмокла, словно вошла в сауну. И тут женщина проделала со мной некую таинственную манипуляцию, от чего из моего горла вырвался хрип, и вслед за ним из глотки выскочила клецка и попала мне в рот, вот только не в своей первоначальной форме. Склонившись над блестящей от жира бумажной тарелкой, я по кусочку выплевывала ее, словно меня тошнило.

Да уж. Если Адам на такое не клюнет, то я уж и не знаю, что еще ему нужно.

Когда мы наконец покидаем ресторан, на улице моросит дождь. Я начинаю дрожать и доверху поднимаю молнию на своей белой осенней куртке, в которой больше похожа на сугроб зимой. Я засовываю руки в карманы и смотрю, как Адам под самое горло застегивает свое элегантное пальто.

Какое-то время мы просто стоим и смотрим на дождь. Ему известно, что мне нужно в сторону Стуреплана, где я сяду на красную линию метро и отправлюсь домой в квартиру Закке и Юнатана на Мариаторгет. Сам же он двинет на станцию «Хёторге», где сядет на зеленую линию, по которой доберется до своей квартиры на Фридхемс- план.

– Ну вот… – говорит Адам.

– Ну вот… – говорю я.

– Было очень приятно увидеться тобой, Силла. Как всегда.

– Взаимно.

– Больше не ешь никаких клецок, когда вернешься домой. А то я стану волноваться.

Мои щеки вспыхивают, и я бешено мотаю головой. Он протягивает руку и гладит меня по плечу. Я киваю и улыбаюсь в ответ. Черт, чем мы вообще занимаемся?

– Обещаю, – говорю я.

– В ближайшее время постараемся снова увидеться.

– Обязательно.

Он подходит ближе и заключает меня в крепкие объятия. Наши щеки ненадолго касаются друг друга, прежде чем он снова делает шаг назад.

– Передавай привет Закке и Юнатану, – уже на ходу бросает он, шагая по Кунгсгатан.

– Конечно, они…

Я обрываю себя на середине фразы, потому что понимаю, что оставшуюся часть он, скорее всего, уже не услышит. Внезапно у меня возникает чувство, что он куда-то ужасно спешит.

Я поворачиваюсь в сторону Стуреплана. Мимо меня идут люди, многие из них держатся за руки. Любовные парочки, собравшиеся поужинать в ресторане. Или спешащие домой, где они включат свет и вскипятят чаю, чтобы согреться после прогулки.

На холоде у меня вечно течет из носа.

Начинает основательно подмораживать.

Портраш, Северная Ирландия

Когда Элла проснулась, снаружи светило солнце.

Ночной кошмар напомнил о себе. Всю ночь она лежала и ворочалась с боку на бок, но сон лишь временами слегка касался ее, словно крылья бабочки. Ей так и не удалось успокоиться. Что неудивительно. Ведь она впервые ночевала в доме своих ушедших из жизни родителей. В чужом, поскрипывающем, пахнущем сыростью доме.

А тут еще этот человек.

Да, Элла вспомнила про него, стоило ей открыть глаза и прищуриться от яркого света. Мужчина, которого она видела ночью на улице. Незнакомец в черном дождевом плаще и с зонтом в руке. Он ничего не делал, просто стоял, окруженный тьмой, в круге фонарного света. Но Элла могла поклясться, что он глядел в ее сторону. Его взгляд был прикован к окну, за которым лежали и спали они с Патриком.

Но зачем? Зачем кому-то понадобилось заглядывать в чужие окна? Может, это был взломщик?