– Меня больше интересует, как он ушел с… – накинув на нос очки, Кряжин стал читать с листа: —…тремя миллионами девятьюстами девяносто пятью тысячами и восемьюстами долларов.

– Ну, как… – Харчиков пожал плечами, ища поддержки у Зибарева. – Насколько я помню, Гайка пригласил его наверх, там расплатился, и полковник спустился.

– Что, так и ушел? И карманы его, наверное, топорщились в разные стороны, как у тебя, когда ты воровал у Зайчихи во Владимире яблоки? Харчиков, ты когда-нибудь видел четыре «лимона» баксов наличными? В смысле ты представляешь кубатуру, которую занимает такая сумма?

– Гайка мог расплатиться купюрами в десять тысяч долларов, – корректно вмешался в диалог Зибарев.

Кряжин снова пожевал губами и стал разыскивать в пачке сигарету. Она затерялась за фольгой, долго не вынималась, а когда появилась, заставила хозяина синего пальто поморщиться. Два с половиной часа обкуривания уничтожили два года воздержания от курения. Теперь в легких бизнесмена саднила боль, хотя это ему, возможно, только казалось.

– Уважаемый гражданин Зибарев, – щелкнув зажигалкой, Кряжин отогнал от себя сизое облачко, – если Гаенко, которого вы кличете Гайкой, расплачивается на территории России банкнотами США, предназначенными исключительно для внутриэкономического пользования последних, и вы воспринимаете это как нормальное явление, то у меня зарождается желание заглянуть в ваш домашний и служебный сейфы.

– Это просто предположение, – развел руками хозяин «Мерседеса». – В конце концов, Гаенко с полковником могли договориться, и первый мог просто перевести деньги на его счет.

– Это на краешке красного удостоверения было написано – «полковник»? – Кряжин прищурился. – Или я вам сообщил звание? Зибарев, я вас сейчас «приму» по полной программе, а рэкетира-рецидивиста Харченко выгоню отсюда к чертовой матери, потому что он единственный, кто не врет!

После обещаний испытать неземное чувство, когда толстая потная «дубачка» в «Красной Пресне» будет делать ему анальный досмотр, Зибарев почувствовал легкое недомогание и вспомнил, что фартового мужика, унесшего из «Эсмеральды» годовой бюджет Белоруссии, зовут Андрей Николаевич, трудится тот в ГУВД Москвы заместителем начальника, ездит на черном «Крузере» две тысячи третьего года выпуска и является в казино постоянным посетителем. С ним всегда прибывают двое, и Зибареву припомнился случай, когда один из тех двоих предъявлял охраннику красное удостоверение, свидетельствующее о том, что они тоже милиционеры. Частные охранники имеют удостоверения зеленого цвета. Во всяком случае, частные охранники Зибарева. С Харчиковым он познакомился в казино как раз в тот день, когда Крыльников сорвал джек-пот. Они сидели за одним столом, и господину Харчикову особенно везло.

– Кто бы сомневался, – бросив взгляд в сторону поскучневшего Ромы, буркнул советник. – Господин Харчиков обычно проигрывает три первые партии, до того момента, пока не покроет «крапом» своих когтей всю «библию»[2]. Так что было дальше?

Зибарев вспомнил, а Харчиков подтвердил, что сразу после выхода от хозяина казино Крыльников остановился у барной стойки, выпил две рюмки коньяку, закусил лимоном и вышел на улицу. Двое крепышей последовали за ним. За столом случайные знакомые просидели еще около часа – это легко вспомнят трое крупье, которые менялись с той же легкостью, с какой Харчиков брал взятки при каждой раздаче. Когда смена крупье никаких результатов не принесла, крупье как бы невзначай переломил двойку треф, и пришлось поменять колоду. На некоторое время Харчиков остепенился, но потом снова стал грести доллары лопатой. Теперь господину Зибареву ясно почему, но за проигранные господину Харчикову четыреста семьдесят долларов он не в обиде, ибо каждый делает деньги из того, из чего умеет. И это все, что он помнит.