– Скажите, а вы знаете, чем Диана вчера занималась в течение дня? – спросила Мила, оборачиваясь к женщине, застывшей статуей в дверном проеме спальни.

– Да, конечно. До обеда она, как и всегда в будний день, находилась в институте. У них отменили две последние пары, и Диана вернулась домой раньше. Где-то около обеда. Мы поели вместе, и она пошла со своей лучшей подругой в кино. Сказала, что вернется не поздно. – Пауза. – Но не вернулась. И больше никогда не вернется. – Голос Светланы Алексеевны прозвучал с болью. Женщина сглотнула тяжелый ком в горле и ладонью ухватилась за дверной косяк, словно ей стало трудно стоять на ногах, и она могла в любой момент упасть.

– А что за подруга?

– Лиза. Они с Дианой вместе с садика. Ходили в одну школу, а потом в один институт поступили. Были не разлей вода.

– А где мы можем найти Лизу? Может, у вас есть ее номер телефона?

– Да. Конечно. Сейчас.

Светлана Алексеевна вышла из комнаты. Мила обернулась к Федору, стоящему уже долгое время у книжной полки. Он доставал одну за другой книги, рассматривал их, листал, а потом убирал на место.

– Вот ее номер.

В комнате появилась Светлана Алексеевна. Она продиктовала номер Лизы.

– Скажите, а где родители Дианы?

Устало вздохнув, женщина прошла к кровати внучки и тяжело опустилась на нее, держась за спинку.

– Я не знаю, где сейчас мать Дианочки. Она оставила ее, еще когда та была младенцем. Они с моим сыном были не расписаны, жили гражданским браком. А отец Дианы погиб в автокатастрофе, когда той было три года. Я оформила опекунство и воспитывала внучку.

– Сочувствую вашей утрате, – тихо произнесла Мила. Ей было жаль эту женщину. Ардо не понаслышке знала, что такое – терять близких людей.

Женщина кивнула. Она смотрела на свои ладони, на пораженные сильным артритом пальцы. Кожа на руках была сухая, сморщенная.

– Светлана Алексеевна, вы можете что-то рассказать о своей внучке? – спросила Мила, смотря, как от вопроса плечи женщины опустились еще ниже, и хозяйка смахнула с щеки слезу, но следователь не могла не задать этот вопрос.

– Дианочка была хорошей девочкой. Я никогда не знала с ней проблем. Хорошо училась, слушалась меня, а я старалась во всем ее поддерживать.

– Скажите, а у нее был молодой человек? – поинтересовалась Мила, когда женщина замолчала.

– Нет, не было, – ответила Светлана Алексеевна, а Ардо подумала, какие бы хорошие отношения ни были, вряд ли внучка все рассказывала бабушке.

– Спасибо за помощь, мы тогда пойдем. Если еще вы нам понадобитесь, я позвоню.

– Не за что. Захлопните, пожалуйста, дверь. С вашего разрешения, я не буду вас провожать, – сказала женщина, не смотря на Милу.

– Конечно.

Ардо показала Федору в сторону выхода, и они вышли на улицу, оставив Светлану Алексеевну в одиночестве переживать свое горе. Морозный ветер тут же взметнул волосы Милы, и следовать съежилась от холода, пробравшегося под ее куртку.

– Ну и холодрыга, – пробормотала следователь, пряча руки в карманы.

– Еще бы. Уже практически середина ноября. Ты бы одевалась получше, а то так и заболеть можно.

Федор был в теплой куртке и шапке, а на Миле – только тонкая кожаная курточка и кашемировые перчатки, которые она практически не снимала на людях.

– Я еще не успела достать теплые вещи. В выходные этим займусь.

Они вместе дошли до машины Милы.

– Ты сейчас куда? – поинтересовалась Ардо у Мареева.

– Нужно скататься по одному делу. Скорее всего, на работе сегодня не появлюсь. А ты в отдел?

– Да, – кивнула Мила, – нужно Громову доложить о проделанной работе.

– Как он тебе, кстати?