– Судя по вашему нынешнему положению, вам это удалось, – вставил Гуров.

– Хвастать не стану, но без ложной скромности скажу: я удовлетворен тем, что сделал за эти годы. Да и Анна была довольна. Вас ведь, видимо, интересует прежде всего финансовый аспект наших отношений, не правда ли?

– Почему? – удивился Гуров.

– Ну как же! – Лейбман всплеснул руками. – Из-за чего совершено убийство? Разумеется, из-за денег!

Сыщик недоверчиво посмотрел на Лейбмана, лицо которого выражало полнейшую убежденность в правоте собственных слов.

– А вы не допускаете иного мотива? – спросил Гуров.

– Бросьте! – Лейбман небрежно махнул рукой. – Если бы где-нибудь в Астрахани пьяный муж ткнул ножом свою жену, тогда иной мотив был бы налицо – бытовой. А здесь ситуация совершенно не такая. Следовательно, деньги. Собственно, главных мотивов преступлений в России всего два – пьянство и деньги. Порой они перемешиваются, но это не тот случай. В остальном мире деньги лидируют.

– Вы рассуждаете довольно цинично, – заметил Гуров.

– Я реалист, – отрезал Лейбман. – За прошедшие тысячелетия род людской очень мало изменился по своей сути. Внутренняя сущность человека осталась прежней. Во все времена люди убивали ради наживы, и сейчас происходит то же самое. Деньги – это извечный мотив преступления.

– Хорошо, давайте разовьем эту тему, – предложил Гуров. – Кому было выгодно убить Анну Кристаллер? Другими словами, кто выигрывал финансово от ее смерти?

Лейбман погладил внушительную плешь, пожал плечами и сказал:

– Многие. Во-первых, те, кто получил бы грант на мюзикл вместо нее. А это не один человек. Хотя самый жирный кусок пирога, разумеется, поделится между совсем небольшой кучкой. Остальные будут довольствоваться крохами.

– Кто же эти многие? – Гуров взял авторучку. – Мне нужны не общие предположения, а конкретные имена. Иначе ваши рассуждения станут голословными и превратятся в домыслы. Вы ведь, Лев Хаимович, не можете не знать других претендентов, если вращаетесь в той среде. Я прав?

– Разумеется, я не настолько глуп, чтобы это отрицать, – заявил Лейбман. – Главными конкурентами считались итальянская студия «Соната» и наша питерская «Голден войс». Но победил «Кристалл».

– Это ваша фирма так называется?

– Да, Анна придумала как производное от своей фамилии. Она была достаточно амбициозной женщиной и не могла не отметиться в названии.

– Вы хорошо к ней относились? – неожиданно спросил Гуров.

– К Анне? – Лейбман явно удивился, услышав такой вопрос. – Замечательно. У нас с ней практически не возникало разногласий. Мы были отличными партнерами.

– Я имею ваше отношение к ней как к человеку.

– Аналогичный ответ. Видите ли, Лев Иванович, я уже немолод и далек от того, чтобы ждать от людей только хорошего. Я прекрасно знаю, что все мы в равной степени обладаем как достоинствами, так и недостатками, даже пороками. Кто-то одними, кто-то другими. Вопрос лишь в том, насколько мы принимаем минусы именно этого человека. Касаемо Анны могу сказать, что ее недостатки я вполне понимал. Я считаю их простительными. Точно так же она относилась к моим.

– Раз уж мы заговорили о пороках… – Гуров быстро взглянул на Лейбмана и поинтересовался: – Вам известно, что Анна употребляла наркотики?

Лев Хаимович нахмурился.

– Я никогда не видел ее за этим занятием, – ответил он уклончиво.

– Все же вам было это известно? – настойчиво спросил Гуров.

Лейбман не спешил отвечать.

Он спокойно разгладил ровные стрелки на безукоризненно отглаженных серых брюках, потом посмотрел на полковника и сказал: