У главы ФБР Эдгара Гувера против Артура Миллера имелся большой зуб. Почему?

Гувер вообще не любил интеллигенцию, подозревая в мягкотелости и антиамериканизме. А Артур Миллер к тому же был евреем, и его никак не удавалось прижать достаточно сильно, чтобы поставить на колени или заставить просить прощения. Запрещали одну за другой пьесы, иногда на совершенно дурацком основании.

Впервые Миллера допрашивали в 1944 году. Его пьеса 1947 года «Все мои сыновья» была объявлена пропагандой линии компартии, что означало, что ее никогда не будут ставить в Америке, хотя пьеса получила две премии Тони (театральный Оскар).

Всемирную популярность Миллеру принесла пьеса «Смерть коммивояжера», поставленная на Бродвее в 1949 году, которая тоже получила Тони, а еще Пулицеровскую премию.

ФБР было наплевать на престижнейшие премии, «Смерть коммивояжера» также объявлена очерняющей американский образ жизни.

Пьесы Миллера на Бродвее с успехом ставил режиссер Элиа Казан, который, когда его вызвали на допрос в «Палату комиссии по антиамериканской деятельности», назвал восемь имен своих коллег, которые так или иначе интересовались русской литературой и русской историей. Все перечисленные были наказаны за антиамериканскую деятельность, а сам Казан подвергнут со стороны коллег настоящему остракизму.

Миллера в списке восьмерых почему-то не было, но он использовал историю с Элиа Казаном для своей новой пьесы «Суровое испытание», в которой пересказал произошедшее, но аллегорически. Аллегории Гувера не обманули, и Миллеру даже запретили выехать в Лондон на премьеру этой пьесы там.

А когда он написал «Вид с моста» о доносительстве на незаконных иммигрантов, началось настоящее преследование. Теперь надежды ставить свои «опасные» пьесы в США Артур Миллер лишился окончательно.

Как бы ФБР ни отнеслось к его браку с Мэрилин Монро, помешать оно не смогло (или не желало, ведь строптивого драматурга проще держать под присмотром с помощью его жены, далекой от левых идей).

У Миллера сложилась ситуация, когда писать то, что желал, он не мог, вернее, мог, но в стол. А писать то, что издавали бы, не хотел. Плодотворной работы в Лондоне не получилось, позже, когда они вернулись в США семьей только формальной, он пытался изложить некоторые тонкости своих отношений с Мэрилин в небольших произведениях, но быстро понял, что теперь успешен лишь в той степени, в какой является отражением своей блестящей супруги. Это Миллера не устраивало и устроить никоим образом не могло, все же он был самодостаточен и без жены.

Они пытались сохранить хотя бы видимость семьи, хотя Америка бы легко простила Блондинке развод с «этим высоколобым умником, почти коммунистом». Америка поддержала любимицу в ее браке с национальным героем – суперспортсменом Джо Ди Маджио, потому что соединились две звезды. Простила развод, не осуждая Джо за то, что тот поколачивал свою красавицу-супругу из ревности (кто бы из мужчин не понял таких порывов?).

Но простить брак с умником левого толка не могла.

И все же они не развелись, продолжая хотя бы работать вместе.

Однако в работе сильней всего сказалась разница интересов, видения мира, оценка происходившего вокруг, разница в их внутренней организации.

Артур Миллер всегда использовал личные впечатления и события своей жизни и жизни знакомых ему людей, чтобы создавать литературные произведения. Для Мэрилин это было неприемлемо совершенно. Она не представляла, как можно вынести на всеобщее обозрение свои мысли и чувства. Вот показать нижнее белье во время съемок – пожалуйста. Но это же не она, это ее героиня…