Юскин, Соколов, Звездов, Ханик, Антонов и Толмазов на допросах, а также на очных ставках с Николаевым заявляли, что о готовящемся Николаевым убийстве Кирова они не знали и к совершению этого преступления не причастны».

Большая часть материалов по делу об убийстве Кирова до сих пор недоступна для исследователей. Тем не менее уже то, что мы знаем, говорит о ложности данных утверждений. Так, Котолынов на допросе 19 декабря, отрицая связь с Николаевым, тем не менее заявил:

«Вместе с тем я признаю, что состоял в организации и был одним из руководителей Ленинградской группы. Я поддерживал связь с Румянцевым и Толмазовым; со мною встречались Звездов, Антонов. Я подтверждаю, что и в прошлом я был одним из руководителей оппозиции и теперь вокруг меня объединялись бывшие участники этой оппозиции. […]

Я признаю, что наша организация несёт политическую и моральную ответственность за выстрел Николаева. Нами создавались такие настроения, которые объективно должны были привести к террору в отношении руководителей партии и правительства. Как активный член этой организации я и лично несу за это ответственность. […]

Уточняю, что мы создавали такие настроения, которые могли объективно привести к террору. Я лично, как член этой организации и один из её руководителей, также несу частично за это ответственность»[5].

А вот очная ставка Юскина с Николаевым 19 декабря 1934 г:

«Вопрос Юскину: Вы предлагали Николаеву организовать террористическое покушение на товарища Сталина и согласились быть участником подготовки такого акта?

Ответ: Да, в беседе с Николаевым я сказал ему, что убить Кирова было необходимо, чтобы убить Сталина.

Вопрос Николаеву: Вы подтверждаете показания Юскина?

Ответ: Да, я подтверждаю их. Я хочу добавить, что в этой беседе Юскин также говорил со мной о поездке в Москву с целью подготовки теракта в отношении Сталина».

«Обвинение Котолынова и Николаева в установлении и поддержании связей с консулом Латвии в г. Ленинграде Бисениексом и получении от него 5000 рублей на нужды контрреволюционной организации также не подтверждается материалами дела».

Здесь Ферр цитирует книгу Мэтью Лено, автор которой придерживается версии, будто Николаев был убийцей-одиночкой, но тем не менее сообщает о наличии свидетельств, что латвийский консул Бисениекс действительно давал деньги Николаеву.

«Бывший работник НКВД Кацафа А. И. на допросах в 1956 г. и 1960 г. показал, что по распоряжению следователя Агранова он находился вместе с Николаевым в камере и охранял его, а также присутствовал при исполнении приговора. Николаев рассказывал ему, что убийство Кирова он совершил по личным мотивам. Следователи Дмитриев и Агранов обещали ему сохранить жизнь, если он будет давать показания о контрреволюционном заговоре. После суда Николаев кричал, что он оклеветал своих товарищей, что ему обещали сохранить жизнь, но обманули. Перед исполнением приговора в отношении Котолынова Агранов и Вышинский требовали от него рассказать “правду”, на что Котолынов ответил: “Весь этот процесс – чепуха. Людей расстреляли, сейчас расстреляют и меня. Но все мы, за исключением Николаева, ни в чём не виновны. Это сущая правда”».

Выясняется, что это тот самый Кацафа, который утром 4 декабря сообщил в рапорте, что во сне Николаев якобы произнёс: «Если арестуют Котолынова, беспокоиться не надо, он человек волевой, а вот если арестуют Шатского – это мелюзга, он всё выдаст»[6]. Если рапорт Кацафы правдив, это непреложное доказательство существования подпольной террористической организации. Если же Кацафа солгал, с тем же успехом он мог лгать и во времена Хрущёва, давая «нужные» показания.