Я замолк, так как говорил в пустоту. Девица выскочила из-за стойки и рысью метнулась к столику. Не знаю, на какое чудо она надеялась, но, судя по ее прыти, оно могло уместиться в столь изящной коробке. Пока она разыскивала свое имя, я пересек приемную, утвердился на надежном плацдарме перед предательской дверью, проскочил ее, не уронив достоинства, и был таков.

Если нарядные банты возымеют столь магическое действие на всех женщин в этой конторе, то обрывать телефон мне начнут с минуты на минуту; имея это в виду, я намекнул таксисту, что неплохо бы прорваться к Тридцать пятой улице менее чем за час, но, увы, сами знаете, что творится на Манхэттене в это время дня.

Когда мы наконец добрались, я взбежал по ступенькам, отпер дверь, метнулся на кухню и спросил у Фрица:

– Мне никто не звонил?

Он ответил, что нет. При этом глаза его странно заблестели.

– Знаешь, Арчи, – сказал он, – если тебе понадобится помощь с барышнями, можешь на меня рассчитывать. Забудь про мой возраст: швейцарец и в старости швейцарец.

– Спасибо. Буду иметь в виду. Теодор тебе насплетничал?

– Нет. Мистер Вульф рассказал.

– Экий завистник!

В мои обязанности входит докладываться, когда бы я ни возвращался с задания. Поэтому я пошел в кабинет и позвонил по внутреннему телефону в оранжерею, где Вульф ежедневно проводит время с четырех до шести.

– Я дома, – возвестил я. – Цветы доставлены. Кстати, я поставлю их в счет Уэлману по три доллара за штуку. Оптом.

– Нет. Я не торгую орхидеями.

– Но он же клиент. А без цветов нам не обойтись.

– Я не торгую орхидеями, – отрезал Вульф и бросил трубку.

Я достал учетную книгу, подсчитал затраченное время и расходы Сола, Фреда и Орри, которых отозвали с дела, и выписал им чеки.

Первый звонок я принял почти в шесть. Обычно я отвечаю: «Контора Ниро Вульфа, у телефона Арчи Гудвин», – но на сей раз решил, что стоит подсократить формальности, и сказал просто:

– Арчи Гудвин слушает.

– Это мистер Арчи Гудвин? – спросил суховатый, надтреснутый, но все-таки женский голос.

– Да.

– Меня зовут Шарлотта Адамс. Я получила коробку с орхидеями и вашей запиской. Большое спасибо.

– Не стоит благодарности. Симпатичные, правда?

– Просто загляденье, но только я не ношу орхидеи. Они из теплицы мистера Ниро Вульфа?

– Да, хотя он называет это оранжереей. Но вы можете смело вдевать их в петлицу, они для того и предназначены.

– Мне сорок восемь лет, мистер Гудвин, так что у вас должны быть какие-то особые причины, чтобы послать мне орхидеи.

– Буду с вами откровенен, мисс Адамс.

– Миссис Адамс.

– Все равно буду откровенен. Девушки то и дело выходят замуж и уезжают, и в моем списке появились гигантские прорехи. Я задал себе вопрос, чему больше всего обрадуются девушки этого города, и ответ оказался такой: десятку тысяч орхидей. Цветы, правда, не мои, но у меня есть к ним доступ. Потому я сердечно приглашаю вас завтра вечером в шесть часов посетить дом номер девятьсот два по Западной Тридцать пятой улице, полюбоваться орхидеями, а потом мы вместе отужинаем, и, я уверен, ничто не помешает нам хорошо провести время. Вы записали адрес?

– Я должна проглотить эту ахинею, мистер Гудвин?

– Ни в коем случае. Глотать будете завтра за ужином. Угощение будет, обещаю, пальчики оближете. Придете?

– Сомневаюсь, – сказала она и повесила трубку.

Во время разговора вошел Вульф и водрузил себя за стол. Он хмуро посмотрел на меня и принялся оттягивать нижнюю губу указательным и большим пальцами.

Я обратился к нему:

– Начало ни к черту. Почти пятьдесят, замужем, да еще и умничает. Она каким-то образом проверила номер и уже знала, что он ваш. Я, правда, и так собирался им открыться. У нас…