«Все, девочка, допрыгалась! – холодея от предстоящего общения с милиционером, подумала Голубева. – Если родители узнают, что меня в милицию загребли, они меня убьют!»

– Доброе утро, красавица! – улыбнулся Наташе Ефремов. – Как спалось?

Голубева села на диван, опустила ноги на пол и попала в вязкую жижу.

«Это я наделала?! – в ужасе подумала она. – Теперь точно – кранты!»

Наташа посмотрела на свои голые ноги, пошарила по дивану, но джинсов рядом не было.

«Неужели меня сюда голую привезли?» – в отчаянии подумала она.

В этот момент от позора и безысходности ей расхотелось жить. Она прикрыла глаза и ясно представила завтрашний день, в котором ее поджидали взбешенные родители, директор школы, инспектор детской комнаты милиции и секретарь школьного комитета комсомола. Казнь будет проходить в несколько этапов. Для начала она получит по заслугам от матери с отцом. Потом ее выгонят из школы… Выгонят, тут даже сомневаться не стоит. Как только из милиции поступит сигнал, так директриса тут же вызовет родителей и предложит им забрать документы из школы. «Отправьте вашу дочь в ПТУ! – скажет она. – Мне в десятом классе юные алкоголички не нужны».

«Какой здесь этаж? – промелькнула мысль у Наташи. – Может, в окно выброситься и покончить со всем разом?»

– Не подскажешь, что мне с тобой делать? – участливо спросил Ефремов.

– Простить. – Голубева ответила первое, что пришло на ум.

– За что простить? – Игорь сделал вид, что не понял, в чем девушка провинилась.

Наташа облизала пересохшие губы, попыталась сглотнуть, но вместо глотка получилось сухое икание.

– Ну, за это. – Она показала на лужу у дивана.

– Ах, за это! – усмехнулся Ефремов. – До этого мы еще дойдем, а сейчас давай познакомимся. Меня зовут Игорь Павлович. А тебя как зовут? Сколько тебе лет, где ты живешь?

Переписав анкетные данные, Игорь позвонил в адресное бюро, убедился, что случайная гостья не лжет.

– Наташа, объясни мне: тебе всего шестнадцать лет, ты не ночевала дома, но родители тебя не ищут. Ты что, частенько ночуешь где придется?

– Родители вчера, в субботу, уехали на дачу. Вернутся только сегодня вечером. Они не знают, что я дома не ночевала… Еще не знают.

Голубева тяжело вздохнула, с мольбой посмотрела на милиционера. В ее глазах читалось: «Простите меня, пожалуйста! Я больше так не буду».

– Хм, интересная история! – задумчиво глядя поверх готовой расплакаться школьницы, сказал Ефремов. – Не успели родители уехать, как ты бросилась пьянствовать.

– Со мной такое в первый раз! – всплеснула руками Наташа. – Честное слово, никогда раньше такого не было.

– Что же, верю! – Инспектор посмотрел Голубевой в глаза. Она, смутившись и покраснев, опустила взгляд. – Вполне возможно, вчера ты выпила самую малость, чуть-чуть, но тебя развезло, и вот результат – ты здесь в непотребном виде: полуголая, полупьяная, растрепанная, невыспавшаяся.

– Я же не хотела, чтобы так получилось, – не поднимая глаз, прошептала Голубева.

– Каяться на комсомольском собрании будешь! – жестко пресек жалкие оправдания инспектор. – Для начала надо навести порядок в моем кабинете. Посидишь здесь, я принесу тряпку с ведром.

– Пожалуйста, отдайте мне джинсы, – попросила девушка.

– Зачем? – «удивился» Ефремов. – Тебе стыдно стало? Наташа, я уже видел тебя в неглиже, так что стесняться меня не надо. Все, девочка, поезд ушел! Помоешь пол – получишь штаны.

Во время уборки кабинета Ефремову пришлось трижды ходить за чистой водой. Зато Голубева отмыла помещение так, что инспекторы, пришедшие на другой день на работу, удивились: «У нас что, новый линолеум постелили? Чисто-то как!»