А потом Мишель будет полностью предоставлена Гэбриэлу. Между ними что-то зарождалось, что-то серьёзнее лёгкого флирта и неумелого кокетства. Флирта со стороны француза, неумелого кокетства – это уж точно про неё. В сравнении с французским шармом и заморским очарованием, её познания в любовных делах были ниже среднего. Хорошо, что подобные вещи не спрашивают при приёме на работу, усмехнулась Мишель. Тогда бы она точно не получила эту должность.

– Когда месье Лапье упоминал «наше место», он имел ввиду «Étoile»?

«Мерседес» Дэвида Блейка неспешно катился по улицам Балтимора. Знакомая сцена, повторяющаяся уже в третий раз. Немногословный Виктор за рулём, погруженный в свои мысли Дэвид глядит в окно, и Мишель всё на том же месте, по правую руку от начальника, пытается справиться с волнением, которое навещало её каждый раз, как она попадала в одно пространство с Дэвидом.

– Глупо обедать где-то ещё, если у тебя собственный ресторан.

– Он вам нравится?

– Месье Лапье или его ресторан?

Мишель почувствовала в его голосе презрение, и к одному, и ко второму, и тут же пожалела, что задала столь личный вопрос.

– «Étoile». Вы ведь любите Францию и её кухню.

– На мой взгляд, слишком вычурно. – Бросил Дэвид, будто вовсе не интересовался бизнесом своего клиента. – Но вроде бы ничего.

Слишком резко поменялось мнение мистера Блейка о том, что ещё недавно вызывало в нём положительные эмоции. Французские блюда, месье Лапье, она сама. Мишель вдруг почувствовала, что Дэвид стал относится к ней по-другому. Может, ему не пришлось по вкусу, что она встречалась с клиентом вне работы? И что так непринуждённо разговаривала с ним при встрече в офисе? Может, он категорически против того, чтобы они общались вне работы? Но она ведь не знала, кто такой Гэбриэл, до сегодняшнего утра. И если мистер Блейк потребует прекратить их общение, Мишель поняла, что очень огорчится. Она бы хотела ещё раз увидеться с гостем из её любимого Парижа, потому что питала томительную привязанность ко всему французскому.

Их встретили, словно высокопоставленных гостей во дворце падишаха. Гэбриэл сам вышел в фойе, чтобы поприветствовать старого приятеля и провести его с новой помощницей к столику.

Всё уже давно было готово. Тот самый официант Даниэль вышколено мялся у зарезервированного местечка у окна, виртуозно раздал меню и так же виртуозно собрал заказ. Пока мужчины выбирали, чем бы им перекусить, Мишель поглядывала на них из-за картонного меню и пыталась разобраться, какое настроение витает над столиком.

Гэбриэл как обычно лучился светом и искренним гостеприимством – он как будто был на седьмом небе от того, что принимал гостей в своих владениях. Дэвид же был сдержан и суховат, едва ли проронил два слова на входе и напустил на себя дымку серьёзности, с чем не справился его привычный деловой костюм.

Мишель почти не притронулась к своему салату Лионез, прерываясь каждую минуту на то, чтобы переводить воодушевлённую речь месье Лапье. Говорил, в основном, он. Восхвалял Дэвида за то, как три месяца назад тот мастерски справился с иском против «Étoile». Какой-то посетитель угодил в больницу из-за аллергической реакции на чеснок, который добавили в Буйабес. Разбирательство было проще простого, особенно для такого опытного юриста, как Дэвид Блейк.

Он предоставил судье неопровержимые доказательства: клиент не предупредил о том, что у него имеется непереносимость какого-то продукта, он не удосужился почитать состав блюда, хотя все ингредиенты, включая несчастный чеснок, были указаны в меню. Но самым веским аргументом стало то, что мужчина уже был замечен за подобными махинациями. Дэвид провёл собственное расследование и выяснил, что в последние два месяца аферист уже побывал в «Блэк Олив», «Чарльстоне» и «Петит Льюис Бистро», заказывал какое-нибудь блюдо и тут же сваливался с анафилактическим шоком. На следующий день иск о нанесении вреда предоставлением некачественных услуг уже лежал в кабинете судьи. Два дела он даже умудрился выиграть, содрав с владельцев «Блэк Олив» и «Чарльстона» по 200 000 долларов за причинённый ущерб.