Миссис Куттс, нечего и говорить, в истерике не билась, не такой у нее характер. Однако она страшно побелела и пошатывалась. Я вызвался разыскать сэра Уильяма и спросить, известно ли ему о передвижениях викария после того, как тот ушел с праздника. Дафни хотела идти со мной, но, как ни желал я ее общества, следовало оставить кого-то с миссис Куттс. Уильяма я тоже не взял, чтобы не добавлять его тете волнений. И один пошел в Манор-Хаус посмотреть, что к чему.

Все, кроме миссис Брэдли, уже легли. Слуги были на празднике, и потому она сама открыла и впустила меня.

Из парка, через который я только что прошел, доносились звуки духового оркестра, игравшего на танцах. Мы направились в библиотеку, где в камине горел маленький, но веселый огонек. Усадив меня, она спросила, не нужно ли мне позолотить ручку. Вот в каком я был состоянии – совершенно забыл, что на мне наряд цыганки! Мой распахнувшийся плащ, нечего и говорить, открыл ястребиному взору миссис Брэдли красную юбку. Я нахмурился и покачал головой.

– Нет, у меня весьма важная новость. Викария нигде нет. У него вышла… э-э… размолвка с сэром Уильямом сегодня вечером, и мы волнуемся, ведь…

– Бедняга, возможно, лежит где-нибудь в карьере со сломанной шеей, – продолжила эта жуткая дама.

– Я серьезно, – сдержанно ответил я. Ее шутка показалась мне неуместной.

– Так и я тоже, молодой человек. – И она ткнула меня под ребро твердым, как железный болт, пальцем. – Значит, нужно поспешить – вдруг он еще жив.

– А сэр Уильям дома?

– Да. И вообще я не верю, что он мог причинить викарию вред, однако пойдем и проверим.

– Но не в каменоломни же?

– Почему нет? Я всегда считала их сущим подарком для недалекого убийцы, у которого все же достанет сообразительности столкнуть жертву вниз и оставить умирать, а потом просто держать рот на замке, а нервы в узде.

– А как же следы?

– Детский сад! – бросила миссис Брэдли с неприятно задевшей меня колкостью. Я из тех мужчин, которые считают женщин нежным полом, и все такое.

Потом мы шли через парк, пробираясь сквозь толпы народа. Мы заглянули к констеблю Брауну, прихватили с собой и его, и двоих его квартирантов, студентов Миллера и Бонда, приехавших в Солтмарш позаниматься в тишине, и двинулись к дому викария проверить, не вернулся ли Куттс. Он не вернулся. Пришлось заткнуть уши, чтобы не слышать нытья Уильяма, рвавшегося пойти с нами.

Мы отправились на каменоломни. У миссис Брэдли был мощный фонарик, Браун взял свой полицейский фонарь, а студенты сняли фары с велосипеда и автомобиля.

Я шел с миссис Брэдли, и, когда мы поднимались по неровной тропе, ведущей в каменоломни, меня посетила мысль, которой я и поделился с Брауном.

– Мистер Берт, – он живет вон там, в Бунгало, – мог бы помочь нам в поисках. Не позвать ли его?

Браун, изнывающий под бременем тяжкой ответственности за сверхъестественное исчезновение Куттса, согласился, и мы двинулись по направлению к Бунгало.

В двух комнатах горел свет. Я постучал, но нам не открыли. Странно. Я постучал снова и стал ждать: никакой реакции. Наверное, Берт с Корой на празднике, решили мы и отправились дальше.

Эти каменоломни даже днем наводили на меня тоску. Ночью же там было просто страшно. Я думал о неогороженных карьерах, пытался вспомнить, где они находятся. Мы медленно продвигались по тропке, протоптанной частично человеческими ногами, частично копытами овец и пони. По дороге мы кричали, и нам отвечало необычное эхо. Некоторое время мы шли гуськом, потом миссис Брэдли сказала:

– Думаю, на следующей развилке нам лучше разделиться.