Катя кротко смирилась, что свежие овощи и фрукты её поджелудочная не выносит. Теперь в салаты они добавляли исключительно бланшированные в кипятке или вовсе запечённые ингредиенты. Куда хуже оказалось то, что поджелудочная не просто не любит, а буквально не выносит всё жареное, копчёное, солёное, маринованное и острое. То есть всё то, что сама Катя очень любила, но теперь под пристальным взглядом Светланы не осмеливалась готовить и есть. Завтрак, состоящий из одних лишь запаренных в кипятке листьев крапивы, Катю не удовлетворил. Стебли были питательней, там хоть было что пожевать, но Светлана пообещала, их они будут есть на обед.

И вот теперь голодная, изнурённая зноем и усталостью, Катя вместе с другими членами жюри приближалась к очередному претенденту.

– Надеюсь, нас там покормят. Или хотя бы воды дадут.

Но Роберт Владленович, казалось, совершенно не оценил всех приложенных жюри усилий.

– Ко мне нельзя! – закричал он, едва увидев подходящую к его дому компанию. – Снимаю свою заявку для участия в конкурсе!

Николай Трофимович остановился как вкопанный. Вслед за ним остановились и остальные.

– Но что случилось? – с удивлением спросил председатель.

– Я плохо себя чувствую! Заболел. Не могу участвовать.

– Но позвольте, – начал настаивать Николай Трофимович. – В данный момент от вас никаких трудов и не потребуется. Все, что надо, вы уже сделали ранее. Идите в дом, ложитесь и отдыхайте, коли уж вам так нездоровится. Позвольте нам самим оценить результаты ваших трудов.

– Их нету! Я все испортил! Уничтожил!

– Да что же вы такое говорите! – возмутился Николай Трофимович. – Я же вижу у вас за спиной, конкурсная работа представлена во всем великолепии!

И он протянул руку, указывая на поистине великолепную цветущую клумбу, которая находилась прямо за домом.

– Вы ошибаетесь! Тут ещё ничего не готово. Уходите!

– Погодите! – вскинул голову Николай Трофимович. – Давайте я догадаюсь, что происходит. В последний момент вы струсили! Боитесь унижения, боитесь, что не получите призового места. Я прав? Не отвечайте! Я вижу, что угадал правильно. И не придумывайте глупых отговорок. Вы прямо дитя.

Говоря так, он толкнул калитку и очутился на участке. Роберт Владленович спустился с крыльца, явно собираясь преградить дорогу гостям. Но он опоздал. За спиной Николая Трофимовича собралась уже целая толпа. Все жаждали зрелища. И восклицаний хозяина просто никто не услышал. Люди окружили цветочную композицию и шумно ею восхищались.

– Какая красота!

– Какая симметрия!

– Как он так сумел!

Надо сказать, что клумба и впрямь производила сильное впечатление. Начать с того, что она была большой, прямо‐таки огромной. И она была высокой настолько, что стоящие на другой стороне люди едва могли различить тех, кто стоял напротив них. Кроме того, она была идеально круглой формы и вся разбита на сектора и ярусы. Казалось, что её очертили циркулем, потом с помощью геометрических инструментов вроде гигантского транспортира и линейки поделили клумбу на секторы, которые расходились от центра к самому основанию. Каждый сектор и ярус был отсыпан белой каменной крошкой, что помогало убрать эффект излишней пестроты, ведь все тюльпаны и нарциссы были разных цветов и сортов.

– Сколько же их тут всего? И не сосчитать.

Но сосчитать было как раз нетрудно. Шестнадцать в нижнем ярусе. Восемь в среднем. Четыре в верхнем. И два в самом верхнем. Там росли белые и чёрные тюльпаны. Причем чёрными они выглядели даже в полном роспуске, когда бы им уже полагалось выгореть до приемлемого тёмно-багрового цвета.