– А именно? – требовательно вопросил Жаворонок. – Что они будут делать?

– Благоговейно преклонять колени во дворе, ваша милость. Сегодня прибывает новая королева.

Жаворонок застыл. «Мне и правда надо подковаться в политике».

– Сегодня?

– Точно так, ваша милость. Наш повелитель Бог-король сочетается браком.

– Так сразу?

– Как только она прибудет, ваша милость.

«Любопытно, – подумал Жаворонок. – Сьюзброн женится». Бог-король был единственным возвращенным, способным жениться. Возвращенные не могли производить детей – за исключением, конечно, короля, который никогда не дышал по-людски. Эта особенность всегда казалась Жаворонку странной.

– Ваша милость, – произнес Лларимар. – Нам понадобится отдать команду безжизненным, чтобы выстроить войска в поле за городом для приветствия королевы.

Жаворонок изогнул бровь:

– Мы нападем на нее?

Лларимар послал ему строгий взгляд.

Жаворонок усмехнулся.

– Оперившиеся птенцы, – подал он команду, позволявшую остальным контролировать город безжизненных.

То была, конечно, не ключевая команда. Слова, которые он произнес перед Лларимаром, позволяли человеку управлять безжизненными в мирных случаях, и их действие выдыхалось через день после первого применения. Жаворонку нередко мнилось, что запутанная система команд для управления безжизненными излишне сложна. Однако он был одним из четырех богов, способных приказывать безжизненным, и это порой делало его по-настоящему важным.

Жрецы начали тихо переговариваться о подготовке. Жаворонок ждал, размышляя о Сьюзброне и его скором бракосочетании. Скрестив руки, он прислонился к косяку.

– Шныра? – окликнул он.

– Да, ваша милость?

– А у меня была жена? Пока я не умер, конечно.

Лларимар замялся:

– Видите ли, Жаворонок, я не могу говорить о вашей жизни до возвращения. Осведомленность в прошлом не доведет до добра.

Жаворонок запрокинул голову, упершись затылком в стену, и посмотрел на белый потолок.

– Иногда… я вспоминаю лицо, – произнес он тихо. – Прекрасное юное лицо. Я думаю, это могла быть она.

Священники замолчали.

– Манящие каштановые волосы, – продолжил Жаворонок. – Красные губы, три оттенка застенчивости седьмой гармонии, неописуемая красота. Смуглая кожа.

Священнослужитель поспешил поднести красный фолиант, и Лларимар начал лихорадочно писать. Он не выспрашивал у Жаворонка новых сведений – просто записывал слова бога как есть.

Жаворонок умолк, отвернувшись от людей с их скрипучими перьями. «Какая разница? – подумал он. – Та жизнь прошла. Взамен я стал богом. С отличными привилегиями, как бы я ни относился к самой религии».

Он двинулся прочь, сопровождаемый свитой из слуг и младшего духовенства, готовой всегда и во всем услужить. С подношениями покончено, сны записаны, петиции отменены, и Жаворонок был волен заняться своими делами.

Он не вернулся в личные покои. Вместо этого вышел на террасу и подал знак, чтобы ему приготовили шатер.

Если сегодня прибудет новая королева, ее стоит хорошенько рассмотреть.

Карета Сири остановилась близ Т’Телира, столицы Халландрена. Она выглянула в окно и увидела картину очень и очень страшную. Ее народ не имел ни малейшего представления о парадности. Цветки были проще некуда. Не было вычурности и в десятке солдат, охранявших экипаж. Ее прилюдная истерика тоже предстала пустяком.

Поле, заполненное сорока тысячами солдат в голубом и золотом облачении, стоявших безукоризненными рядами с высоко воздетыми копьями с голубыми султанами, трепетавшими на ветру, – вот что выглядело вызывающе. Двойная шеренга всадников на огромных, с массивными копытами конях – мужчины и бестии, сверкающие на солнце позолотой. Да, это по-настоящему вычурно. Огромный город, который ее сознание не пожелало вобрать и осмыслить; шпили, купола и расписные стены – все это соперничало между собой, привлекая ее внимание. Все это самодовольно выставлялось напоказ.