Я быстро допил остатки сидра, с шумом поставил пустую кружку обратно на стол и поднялся, взглядом выискивая в суете рынка Молли. Заметил ее в тот же миг, когда она заметила меня. Когда-то она была такой же стройной, как девушка в красных туфельках. Теперь Молли перешагнула тот рубеж, что принято звать средним возрастом. Она двигалась сквозь толпу уверенно, пусть и не проворно, маленькая, крепкая, с яркими темными глазами и решительным выражением рта. Она несла отрез мягкой серой ткани, перебросив его через руку, как военный трофей, добытый с большим трудом. Залюбовавшись Молли, я на миг забыл обо всем – просто стоял и смотрел, как она приближается. Она улыбнулась и похлопала по своей покупке. Я пожалел лавочника, не сумевшего победить ее в искусстве торга. Она всегда была бережливой и хозяйственной; превращение в леди Молли из Ивового Леса ничего в этом смысле не изменило. Солнечный свет играл на серебряных нитях в ее темных волосах.

Я наклонился, чтобы поднять остальные покупки Молли, лежавшие у моих ног. Там был горшочек с ее любимым мягким сыром и пучок листьев калки для душистых свечей, а еще аккуратно завернутый пакет с яркими красными перцами, которые, как она предупредила меня, нельзя было трогать голыми руками. Молли купила их для бабушки нашего садовника – та уверяла, будто знает рецепт снадобья, способного облегчить боль в узловатых старых пальцах, и Молли хотела попробовать. В последнее время у нее ныла поясница. Рядом с пакетом был закупоренный сосуд с чаем от малокровия.

Подхватив с земли покупки, я повернулся и столкнулся с девушкой в красных туфельках.

– Простите, – сказал я, отступив от нее, но она взглянула на меня с веселой улыбкой.

– Ничего страшного, – заверила она меня, склонив голову набок. Потом губы незнакомки еще круче изогнулись в улыбке, и она прибавила: – Но если вы хотите возместить то, что едва не наступили на мои новехонькие туфли, можете купить кружку сидра и разделить его со мной.

Я ошеломленно уставился на незнакомку. Она думала, что я глазел на нее, когда на самом деле погружался в Силу. Впрочем, да, я и правда любовался ей, но она перепутала это с заинтересованностью, какую мог проявить мужчина к миловидной девушке. Каковой она и была. Миловидная, молодая – куда моложе, чем мне показалось, когда я впервые ее заметил. В точности как я был намного старше, чем предполагал ее заинтересованный взгляд. Ее предложение одновременно льстило и сбивало с толку.

– Могу принести в качестве возмещения только свои извинения. Меня ждет моя леди. – Я кивком указал на Молли.

Девушка обернулась, взглянула прямо на Молли и снова посмотрела на меня.

– Ваша леди-супруга? Или вы имели в виду свою матушку?

Я уставился на девушку. Всякое очарование, каким для меня обладали ее молодость и красота, покинуло мое сердце.

– Простите, – холодно проговорил я и направился от нее к Молли.

Знакомая боль стиснула мое сердце. С этим страхом я сражался каждый день. Молли старела и удалялась от меня, годы уносили ее все дальше и дальше, будто медленное и непреклонное течение. Я приближался к пятидесяти, но мое тело упрямо удерживало форму тридцатипятилетнего мужчины. Исцеление Силой, случившееся много лет назад, все еще неослабно пробуждалось и неистовствовало во мне, когда бы я ни причинил вред самому себе. Из-за его влияния я редко болел, а порезы и синяки заживали быстро. Прошлой весной я свалился с сеновала и сломал предплечье. Той ночью я отправился спать с рукой в крепком лубке, а проснулся, обуреваемый жутким голодом и худой, как зимний волк. Рука болела, но я мог ей пользоваться. Нежеланная магия сохраняла меня сильным и моложавым – жуткое проклятие, ведь на моих глазах Молли медленно сгибалась под гнетом прожитых лет. После обморока во время Зимнего праздника ее старение как будто ускорилось. Она быстрее уставала и время от времени испытывала приступы дурноты, а зрение ее тускнело. Это печалило меня, ибо она предпочитала не обращать внимания на проявления нездоровья и отказывалась обсуждать их позже.