– Ну, приезжал иногда…

– Зачем?

– С Маргаритой поговорить.

– О чем?

– Я не знаю. Они на втором этаже запирались…

– Запирались?

– Ну, я не так выразилась, – замялась Валерия Михайловна. – Они не запирались, просто нам не велено было подниматься на второй этаж. А чем они там занимались, я не знаю…

– А чем они там занимались? – подхватил Артем.

– Я же говорю, что не знаю, – женщина не выдержала, отвела взгляд в сторону.

– Но ведь занимались.

– Не знаю. И знать не хочу. Я не какая-то там любопытная Варвара, чтобы через замочную скважину подглядывать.

– Значит, было за чем подглядывать?

– Глупости вы говорите.

– Глупости на втором этаже делались. А глупости обычно на постели делаются. После таких глупостей следы остаются, белье пачкается, контрацептивы там… Вы меня понимаете?

– Понимаю… Но я ничего такого не замечала.

– Вы в этом уверены?

– Ну да, уверена…

Валерия Михайловна могла бы и не отвечать на этот вопрос, все равно Артем ей уже не верил… Неспроста Глеб наезжал к своей красавице-мачехе, было между ними что-то такое интимное. Это побочное открытие, но ведь оно могло подкрепить одну из версий следствия. Одну из многих, которые могут появиться в будущем. А пока что связь между сынком и мачехой подтачивала версию Артема. Если между Глебом и Маргаритой Никольскими были теплые отношения, то зачем одному заказывать другую?

– А что вы скажете насчет наследства? Кому Никольский завещал свое состояние?

– Всем завещал. И жене завещал, и сыну… Дочери ничего не завещал, о ней должна была позаботиться Маргарита Михайловна.

– Дочери?

– Да, у Евгения Александровича была дочь от Маргариты. Мариночке уже шесть лет.

– И где она?

– В частном пансионе. Маргарита Михайловна считает, что домашняя обстановка мешает гармоничному развитию личности. Не скажу, что я с этим согласна…

– А что скажете? Может, скажете, что Маргарита Михайловна тяготилась своим ребенком?

– Ну, я не знаю… Нет, наверное, не тяготилась, – замялась горничная. – Просто она предпочитала английскую систему воспитания…

– Да, есть такая система, там совсем не обязательно проявлять любовь и ласку. Очень удобно, когда нет любви к ребенку. Когда Евгений Александрович был жив, Марина тоже воспитывалась в пансионате?

– Нет, она воспитывалась здесь…

Артем налил в стакан апельсинового сока, выпил. Да, бывают такие стервы, которые любят только себя. Они умеют изображать из себя любящих жен и матерей, но, как только отпадает потребность притворяться, маски с них слетают, как листья с деревьев по осени. Скорее всего, Маргарита была такой стервой, если она и любовника завела после смерти мужа, и дочь подальше от себя отправила, чтобы не отягощать себя материнскими заботами. Да и не простого любовника нашла, а сына своего мужа… А может, в интимных связях с Глебом Никольским она состояла еще до смерти мужа?..

– Значит, Евгений Александрович поделил свое состояние пополам?

– Ну, насколько я знаю, так и было, – кивнула женщина.

– Может, у Маргариты и Глеба было желание объединить свое капиталы?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Когда Глеб приезжал сюда в последний раз?

– Да уже давно… Месяца два его не было… А раньше раз в неделю наезжал как минимум…

– Может, у него девушка появилась?

– Не знаю.

– Ну, если не знаете, чего я вас пытать буду?

Артем свернул этот разговор, чтобы подготовиться к другому. Он ждал Глеба Никольского, чтобы поговорить с ним о Маргарите, но, увы, тот в доме своего отца так и не появился. Ну что ж, придется его навестить…

Всю ночь крутила метель, все следы снайпера завьюжила. Но, как показывала практика, гоняться за профессиональным киллером дело неблагодарное, не тот он волк, который позволит себя поймать. Да и не их нужно искать, а заказчиков. Киллер – это всего лишь ружье, куда его повернут, туда он и выстрелит. Настоящий убийца – это человек, заказавший смерть. Именно на такого человека и пытался выйти Артем. Поэтому он здесь, возле высотного элитного дома на Софийской набережной. Только вот не хотят его подпускать к Никольскому. Охранник уперся, грудью встал за защиту жильца.