Мария Витальевна лежала на боку спиной к проходу – или спала она, или, скорее всего, делала вид, а Ленка и Катька с интересом наблюдали за сценой, весело им.

– Сейчас унитаз у меня здесь, лизалки, вылизывать будете!

Улыбки вмиг исчезли с девичьих лиц. Агнию здесь боялись, даже Валя заискивала перед ней, как успела заметить Кира.

– Давай в постель, а то дубинки вернутся, – кивком головы показав на дверь, сказала Агния. – Мы у них сейчас под присмотром. Завтра поговорим…

Она легла в свою постель, Кира забралась к себе под одеяло. В камере стало тихо. Сначала захрапела Мария Витальевна, затем засопела Ленка. Кира даже не пыталась заснуть. Ей казалось, что сейчас откроется дверь, в камеру вернется Валя и ведьмой набросится на нее…

Но Валя не появлялась, зато к ней подсела Агния. Подсела, чтобы поговорить, во всяком случае, Кира хотела на это надеяться.

– Не помешаю?

– Да нет. – Кира села, согнув ноги в коленях.

– У нас тут свободы нет, зато свободного времени хоть отбавляй, – улыбнулась Агния. – Еще успеешь выспаться.

– Да я не хочу спать.

– Хочешь. По глазам вижу, что хочешь.

– Еще что по глазам видишь? – усмехнулась Кира.

– А вижу, что ты легко даешь себя в обиду. Только обидеть себя не даешь… Ловко ты Вальку сделала, четко на нее наушники надела… Занималась чем-то?

– Да так, на тренировках с девчонками баловались. Была у нас одна, карате занималась…

– Одна занималась? А остальные?

– А остальные биатлоном.

– Биатлоном? Это интересно.

– Кому интересно?

– Мне интересно.

– Евгению Александровичу тоже было интересно, – невесело усмехнулась Кира.

– Кто такой Евгений Александрович?

– Да так…

– Я не священник, исповеди не принимаю. Но если наболело что, можешь рассказать. И тебе легче станет, и мне делать нечего…

– Евгений Александрович королем был, его сын – принцем, а я Золушкой. Еще злая мачеха была. Король умер, а злая мачеха подставила Золушку, брошь мне подбросила.

– Тебя за эту брошь посадили?

– Из-за нее.

– Классика жанра, – хмыкнула Агния. – Когда Золушка попадает во дворец, там всегда что-то пропадает, и она оказывается воровкой.

– Тебе это знакомо?

– Ну, сама я это не проходила, но была одна знакомая… Ты же не хочешь, чтобы я про нее рассказала? – Агния не столько спрашивала, сколько утверждала.

– Спасибо, своей сказкой сыта по горло.

– Дорогая брошь?

– Ну, там бриллианты… Восемнадцатый век… Ее оценили в четыре миллиона рублей…

– Кража в особо крупных размерах?

– Просто в крупном размере. Статья сто пятьдесят восьмая, часть третья, от пяти до десяти лет…

– Круто. А если просто кража, без крупного размера?

– До трех лет лишения свободы. А могут и условно дать…

– А вдруг брошь эту переоценили? Может, она и не стоит таких денег…

– Не знаю… – пожала плечами Кира. – Тут дело не только в броши. Из-за этой кражи умер Евгений Александрович…

– Из-за кражи?

– Да, эта брошь была его единственной фамильной реликвией. Когда он узнал о пропаже, тут же сознание потерял. Второй инсульт, обширное кровоизлияние…

– А что за мачеха?

– Молодая жена, мачеха Глеба.

– Молодая жена старого миллионера, – задумчиво проговорила Агния. – Или не миллионера?

– Миллионера. Там большие деньги. Очень большие… Маргарита не хотела, чтобы я замуж за Глеба выходила, поэтому меня и подставила, брошь мне подбросила.

– Сама подбросила?

– Ну, это вряд ли… Может, попросила кого-то… Да это и не важно…

– А почему Маргарита? Может, Глеб твой постарался?

– Зачем ему это?

– Ну, чтобы от тебя избавиться. Может, ты ему надоела, а повода, чтобы расстаться, не было. А если повода нет, то его надо придумать…