– Бочонок с икрой! – вдруг крикнул Энслей. – Ну-ка, профессор, давайте его сюда!

– Да, тысяча чертей! – проворчал Дреслер. – Пора бы отведать из этого знаменитого бочонка!

Дамы присоединились к ним, и со всех сторон длинного, плохо накрытого стола слышались просьбы об икре.

Странно было думать здесь о подобном деликатесе, но вот как обстояло дело: за два или за три дня до восстания профессор Мерсер, старый энтомолог из Калифорнии, получил из Сан-Франциско посылку, в которой среди прочего был бочонок с икрой. Во время общего дележа провизии икру и три бутылки шампанского отложили в сторону; по общему согласию эти лакомства предназначались для последнего радостного банкета, который состоится, когда будет снята осада. Теперь, когда они сидели за столом, до слуха их доносился грохот пушек, явившихся, чтобы спасти их. В самом изысканном ресторане Лондона не услыхали бы они музыки, более ласкающей слух, чем эта. Помощь, скорее всего, придёт ещё до наступления вечера. Почему же тогда не подсластить сухого хлеба драгоценной икрой?

Но профессор лишь покачал кудрявой седой головой и загадочно улыбнулся.

– Лучше ещё подождать, – сказал он.

– Подождать? Зачем? – закричали все.

– Они ещё далеко, – ответил профессор.

– Да они будут здесь самое позднее к ужину, – сказал железнодорожник Ральстон – похожий на птицу человек с блестящими проницательными глазами и длинным, выдающимся носом. – Теперь они не более как в десяти милях от нас. Если они будут делать по две мили в час, то придут сюда к семи часам.

– По дороге им придётся сражаться, – заметил полковник. – Положите ещё на сражение часа два или три.

– И получаса не стоит! – воскликнул Энслей. – Они пройдут сквозь неприятеля, как если б его не было. Что могут эти негодяи, с их кремнёвыми ружьями и саблями, сделать против современных орудий?

– Всё зависит от их командира, – сказал Дреслер. – Если им посчастливится находиться под командованием немецкого офицера…

– А я готов пари держать, что это будет англичанин! – крикнул Ральстон.

– Говорят, французский командор – превосходный стратег, – заметил отец Пьер.

– По-моему, это решительно всё равно! – крикнул Энслей. – Мистер Маузер и мистер Максим[24] – вот кто спасёт нас, а какой предводитель прибегнет к их помощи – не имеет значения. Говорю вам, их просто растолкают и пройдут сквозь них. Итак, профессор, давайте ваш бочонок с икрой.

Но эти доводы не подействовали на старого учёного.

– Мы оставим икру на ужин, – сказал он.

– Вообще-то, – неторопливо произнёс мистер Паттерсон с характерной шотландской интонацией, – с нашей стороны было бы выражением признательности своим гостям – офицерам подкрепления, если бы мы угостили их чем-нибудь вкусным. Я полностью согласен с мнением профессора оставить икру на ужин.

Этот аргумент воззвал к чувству гостеприимства осаждённых. Мысль оставить лакомый кусочек своим спасителям таила в себе нечто приятно-рыцарственное. Разговор об икре не возобновлялся.

– Между прочим, профессор, – заметил мистер Паттерсон, – я только сегодня узнал, что вы во второй раз переживаете осаду. Я уверен, всем было бы интересно послушать о том, что вам пришлось испытать во время первого раза.

Лицо старика-учёного приняло угрюмое выражение.

– Я был в Сунг-Тонге, в Южном Китае, в восемьдесят девятом году, – сказал он.

– Какое странное совпадение, что вам пришлось дважды быть в столь опасном положении, – сказал миссионер. – Расскажите, как вы были спасены в Сунг-Тонге.

Тень, лежавшая на усталом лице профессора, стала ещё заметнее.