Шатающегося студента вывели под руку и посадили в тюремную карету, которую Кобылин вызвал срочным телеграфом.
Когда Кукелева увезли, стоявший на другой стороне широкого Дунайского проспекта человек в черном ватерпруфе зловеще усмехнулся и прошептал:
– Первый враг мертв. Но пусть за это пока посидит другой, порочный, потерявший человеческий облик алкоголик. А меня ждет враг номер два».
Под текстом, в скобках чернела угрожающая надпись: «Продолжение следует».
На Разруляева нахлынули воспоминания…
Глава 2,
в которой первую главу пытается прочесть вслух Гуравицкий
Воскресенье, 14 августа 1866 года,
Новгородская губерния, усадьба Титовка
Инспекция винокуренного заводика не задалась с самого начала. По выезду из Титовки отлетело колесо, а когда наконец его приладили, занялся дождик. В надежде переждать Разруляев приказал кучеру Дементию свернуть с шоссе в село Подоконниково. Предполагал провести в нем час, не больше, но там и заночевал, потому что дождик оказался предвестником бури – до самого утра грохотал гром, разящими клинками разрезали небесный свод молнии, ураганный ветер, словно пушинки, выкорчевывал вековые деревья, завалив в итоге лесную дорогу. Нет бы Разруляеву повернуть назад. Вместо этого Сергей Осипович нанял утром местных мужиков, чтобы ехали впереди его тарантаса и разбирали завалы.
В итоге вместо задуманного понедельника Разруляев прибыл на заводик в среду. И задержался дольше, чем рассчитывал: в учетных книгах обнаружил неточности, пришлось докапываться, злонамеренные или нет, закончил инспекцию лишь к вечеру субботы. Если возвращаться в тарантасе, он прибудет в Титовку только в воскресенье вечером. И тогда точно не успеет на званый обед в честь именин Ксении Алексеевны, на котором должны объявить об их помолвке.
Еще неделю назад Сергей Осипович и мечтать о таком счастии не смел. Судите сами: ей восемнадцать, ему сорок три, она – совладелица поместья, он – всего лишь управляющий, Ксения – красавица, Разруляев – неуклюжий толстяк, даже в молодости не вызывавший интерес у женщин. И все же он надеялся. И чудо свершилось. Перед самым отъездом на заводик брат Ксении Александр Алексеевич неожиданно его спросил:
– Скажи честно, Ксения тебе нравится?
Разруляев смутился, ответил уклончиво:
– Кому она не нравится.
– То бишь влюблен по уши?
Сергей Осипович виновато кивнул.
– Почему с предложением тянешь?
– Кто? Я? – оторопел Разруляев.
– Ну не я же, – добродушно улыбнулся в пышные усы Шелагуров.
– А она?.. Ксения… разве примет?
Александр Алексеевич потрепал робкого управляющего по плечу:
– Примет, примет.
– Вы спрашивали?
– Сорока на хвосте принесла.
– Тогда… прямо сейчас…
– Постой, чудак, успеется. А то на радостях Ксения никуда тебя не отпустит. А дела, сам понимаешь, превыше всего. Давай-ка ты руку с сердцем предложишь по возвращении. А на именинах объявим.
Разруляев уехал из Титовки окрыленным. И если бы не гроза, давно бы вернулся и объяснился. Что же ему делать? Решился ехать верхом. Кучер Дементий пытался отговорить его от опасной затеи: дорога-то предстояла через лес, ночью. Но Разруляев от его резонов отмахнулся: будь что будет. Всю ночь от каждого шороха душа его уходила в пятки. Но волки, несмотря на полнолуние, по пути не встретились. И к восьми утра Сергей Осипович целым и невредимым добрался до Подоконникова. Позавтракав, лег вздремнуть. В полдень сотский Петр Пшенкин, в доме отца которого Разруляев остановился, его разбудил. Сергей Осипович оседлал отдохнувшего Приказа и поскакал в Титовку. Верст за пять до нее свернул в лес, чтобы нарвать ромашек: Ксения очень их любила. Коня привязывать не стал, решил – пусть травку щиплет. А зря – заслышав с шоссе знакомое ржание, Приказ рванул обратно.