Наташка закрылась передником и снова зарыдала.

– Одежда, – напомнил Разруляев.

Толстуха тяжело поднялась и вышла во двор. Буквально через минуту принесла вещи.

– Спасибо. Но мне, право, неудобно, – сказал Сергей Осипович, надевая сорочку. После того как Наташка упомянула про мужа, от сердца у него отлегло. – Раз денег не желаешь, тогда привезу подарок. Что хочешь, колечко или брошь?

– Ничего не надо. А если вправду одарить желаете, позвольте еще разок. Я так вас люблю!

Наташка кинулась к Сергею Осиповичу и заключила в объятия. Оттолкнуть ее он не решился.

Такого блаженства Разруляев никогда не испытывал. Плотскую свою нужду привык справлять с солдатками, несчастными бабами, мужьям которых выпал рекрутский жребий. Из-за нужды не отказывали никому. А после удовлетворения потребности на Сергея Осиповича накатывала брезгливость. С Наташкой же он испытал ту самую сладость, о которой она говорила. Отдал ей всего себя, а взамен получил в два, в три, в миллион раз больше.

Может, зря он клял Гуравицкого? Может, его послала Судьба? Разве был бы так счастлив с Ксенией? Нет, вечно испытывал бы неуверенность из-за своей непривлекательности и низкого происхождения. И она стеснялась бы – ее товарки по пансиону все замужем за князьями. И еще, теперь в этом Разруляев был уверен, Ксения стала бы изменять. От Гуравицкого за пару часов потеряла голову. А сколько их таких молодых красавцев?

А для Наташки он будет и царь, и бог.

– Мне пора, – прошептал Разруляев. – Нет, что ты, не навсегда, я теперь ни за что тебя не покину. Всего на часок. Забегу на почту, дам телеграмму.

– Тогда я с тобой.

– Не стоит. Потом мне еще к сестре. Понимаешь, у нее связи, мигом пристроит меня на службу.

– Значит, стесняешься меня?

– Что ты? Конечно, нет. Но Анну надо подготовить.

– Может, ну ее, вашу службу, Сергей Осипович? Будете сидеть дома, читать ваши книжки… Платоша-то мой и дня не работал. Жили на мои. Я ведь кружевница первый класс. Мои кружева царица носит.

– Хорошая ты моя, – поцеловал Наташку Сергей Осипович. – Я мигом.

– Не уходите…

– Нет, пора. А то телеграф закроют.

Сестра была полной противоположностью Сергею Осиповичу – характер имела решительный, а фигуру поджарую. Покойному отцу удалось выдать дочь-бесприданницу всего лишь за никчемного письмоводителя в чине губернского секретаря. Каким-то чудом (Сергей Осипович подозревал адюльтер) Анне удалось добиться перевода мужа из Новгорода в Петербург, где его карьера (опять же адюльтеры) неожиданно устремилась в гору и он дослужился до высокоблагородия[7].

– Где шатался? – накинулась Анна Осиповна на брата. – Евстафий Карпович хотел уже панихиду заказывать.

Зять Разруляева, невзрачный блондин с несуразно пышными усами, закашлялся, дав понять, что супруга шутить изволит.

Сергей же Осипович от слов сестры оторопел:

– Откуда о моем приезде знаешь?

– Так ты телеграмму дал.

Разруляев мысленно поклялся себе больше не пить и стукнул ладонью по лбу, изобразив забывчивость:

– Ах да, прости, запамятовал.

– И где невеста?

– Что? И про нее написал? – не смог скрыть удивления Сергей Осипович.

– Опять допился до чертиков? – поняла сестра. – А ну, выкладывай.

– Кружевница? Ты женишься на кружевнице? – завизжала она, когда Разруляев закончил. – Опозорить хочешь?

С каждым ее криком Сергей Осипович и Евстафий Карпович вжимали головы в плечи сильнее и сильнее. Словно то были не головы, а шляпки гвоздей, которые забивала Анна Осиповна.

– Вакансии в департаменте имеются? – повернулась она к мужу.

На лице Евстафия Карповича появилась растерянность.