Тут меня осенило, и я стала копаться в шмотье более осознанно. Ловят четырех рабов, двух девочек и двух парней — так будут три девушки и один парень. Вот это должно налезть на Эрме, юбка ему коротковата, но не настолько, чтобы вызвать косые взгляды. Просто запутать тех, кто занимается поиском беглецов, а высокий воротник женской рубахи заодно скроет рабский ошейник. А это?.. Я повертела в руках нечто, похожее на монашеский апостольник или банальный чепец. На женщинах здесь я не видела ничего подобного, но отправляют принцесс из разных стран, стало быть, королевств несколько, а раз несколько королевств, то и мода в них может отличаться.

Я перебирала платья снова и снова, решая, что к какому костюму относится. Вот, кажется, одежда иностранки… вряд ли налезет на Эрме, но ничего, жить захочет — еще и не так раскорячится. Это пойдет Марибель, а это — Лили. Жано придется остаться мужчиной, платьев его размера мне сегодня не завезли.

Сообразив несколько тюков, я подхватила их и направилась к выходу. Платья оказались адски тяжелыми, с меня полил пот, с непривычки и от немалых нервов я заплутала, и никто не встретился мне в коридоре, разве что я услышала плач. К черту сочувствие, мне самой обрыдаться впору.

Наконец я увидела яркий дневной свет и поспешила на улицу. Навстречу мне шла знакомая монахиня с величавым священнослужителем, явно непростым, судя по одежде. Я прижалась к стене, не без удовольствия бросила тюки и уставилась в пол.

— Ты куда, Эдме? — спросила монахиня, поравнявшись со мной.

— Выбивать и просушивать одежду отнесу на задний двор, благочестивая мать, — почтительно отозвалась я. Священник покашлял.

— Это она, сестра Клотильда?

Монашка, вероятно, кивнула, потому что священнослужитель пробормотал:

— Что же, хорошо, очень хорошо, — и они ушли. Я посмотрела им вслед — оставьте меня уже в покое, длиннорясые мои друзья, я только что нарисовала себе радужное будущее и оно меня устроило. Почти целиком.

Стараясь не думать о епископе, или кто он был, испортившем мне настроение, я перетаскала одежду во дворик, где проходил смотр кандидаток, часть барахла развесила где и как попало, а нужный тюк, оглядываясь, поволокла в подвальчик. Никого не было, но я опасалась, что за мной наблюдают… плевать, я же дурочка, скажу, что в садике больше солнца, и надеюсь, поломанные розы мне в наказание никуда не воткнут.

Я впихнула тюк в дверцу, пролезла следом сама. Тишина — я осторожно свистнула и не получила ответа.

— Эй! — позвала я. — Эй-эй! Пс-с!

Снова безрезультатно. Я начала растрепывать тюк и едва не заорала, когда услышала совсем рядом шаги.

— Напугал! — вызверилась я. Эрме, насколько я могла рассмотреть, смутился. — Я принесла одежду. И для Марибель, и для Лили. А вот этот костюм можешь надеть ты — и притвориться женщиной. Вас если и ищут, то двоих мужчин и двух девушек. Сбейте их с толку.

— Конечно, нас ищут, — невесело усмехнулся Эрме и странно прищурился. — Когда уходит дилижанс, ты узнала?

— Мог бы сказать спасибо, — буркнула я. Почему не сказал?..

— Я тебе заплатил.

Да, правда.

— Завтра утром. Сидите здесь, тут самое безопасное место. Еду… принесу, когда меня саму покормят.

— Денег у меня больше нет.

Испытывая необъяснимую обиду и непонятное чувство, что что-то пошло не так, причем по моей вине, я дернула головой и начала пробираться к выходу. Я не прошу у тебя денег, дурачок, просто… скройтесь отсюда и доберитесь до Астри, если получится. Я очень хочу, чтобы у вас получилось.

Мне даже не влетело за то, что я устроила за заднем дворе блошиный рынок. Я почесала спину — что же, название выгодных для всех сторон торговых площадок появилось не просто так, и притерпеться к насекомым будет проблематично…