– Слежка… Чье-то постоянное внимание… Нет, знаете, я такого не припомню… Кажется, ничего такого не было…

– Ладно, оставим эту тему. Но если вспомните подобный эпизод – обязательно скажите мне. Это может быть очень важно.

После этого, уже ни на что не отвлекаясь, Гуров уселся за стол в углу. Прокурор извлек из сейфа одну за другой два десятка папок с делами, водрузил их перед сыщиком и, вернувшись за свой стол, тут же принялся звонить кому-то по телефону. А Лев его уже не слышал, так как целиком сосредоточился на главной задаче – на изучении лежавших перед ним папок.

На самом верху лежала папка с делом о систематическом завышении объемов выполненных работ при выполнении муниципального заказа – укладке тротуарной плитки в пешеходной зоне города. Он листал акты, объяснительные записки, протоколы допросов, заключения экспертов. Обратил внимание на сумму ущерба, которую город требовал взыскать с фирмы, укладывавшей плитку, – свыше двадцати миллионов рублей. «Да, за такие деньги можно убить. Да что там – можно убить и за гораздо меньшие деньги. Только какой в этом смысл? Подрядчик дело проиграл, деньги, хотя и в меньшем объеме, с него взыскали. Только из мести? Нет, так не бывает. Не то, не то…»

Он взял следующую папку. Тут содержалось более сложное, запутанное дело о долевом строительстве. Подрядчика, строительную фирму, обвиняли в мошенничестве. И сумма здесь значилась гораздо более внушительная, чем в истории с плиткой, – тут речь шла уже о пятидесяти миллионах. На этом деле Гуров застрял почти на час – пришлось вникать во все перипетии этой запутанной истории. А в итоге оказалось, что прокурор Конягин не поддержал обвинение в мошенничестве. Он счел, что подрядчик допустил ряд нарушений, и вынес постановление об их устранении. В итоге подрядчик потерял лишь несколько миллионов – ему пришлось переоформить несколько квартир.

«Ну, тут застройщик должен прокурора не убивать, а памятник ему ставить, – подумал Лев. – Так что для моих целей это дело тоже не годится».

Следующие несколько дел тоже не дали ему пищу для дальнейшего расследования. В одном случае владелец небольшого магазина, расположенного в подвале, жаловался на владелицу здания, некую Ирину Мельникову, что она грубо нарушает договор аренды, создает препятствия для работы магазина, добиваясь, чтобы владелец закрыл свою торговую точку и убирался на все четыре стороны. Оказывается, у госпожи Мельниковой возникли какие-то новые планы по использованию здания. Прокурор Конягин вник в существо спора и решил, что владелец магазина прав – его права, как арендатора, грубо нарушены. Пришлось Ирине Мельниковой оставить его в покое. Да, хозяйка дома была ущемлена, но дело было слишком мелкое, к тому же потерпевшей стороной была женщина, и ее вряд ли можно записать в список возможных убийц.

В другом деле шла речь о нарушении «красной линии» городской застройки. Жители нескольких домов по улице Революционной жаловались, что хозяин возводимого на улице нового дома захватил больше метра тротуара, нарушил «красную черту». «Уже сейчас, когда идет строительство, по тротуару стало невозможно пройти, – писали жители в своей жалобе. – А когда дом построят, как нам стало известно, на первом этаже откроют магазин. Выставят на тротуар рекламный стенд, еще что-нибудь, и опять у нас прохода не будет». И в этом случае прокурор встал на сторону жалобщиков. Конягин привлек городской комитет по архитектуре, инспекцию по строительству, те проверили жалобу и сочли ее совершенно справедливой. Застройщик, некий Геннадий Харченко, действительно захватил часть городской земли и нарушил «красную линию». Конягин был беспощаден: он потребовал полностью снести возводимое здание и строить его заново, без нарушений. Застройщик пробовал протестовать, но ничего не добился. Однако он нашел выход из положения: поскольку стройка была в самом начале, он не стал ничего сносить, просто изменил проект и заасфальтировал часть фундамента, выходившую за «красную линию». Дом стал ýже, площадь его меньше, но закон был соблюден.