– Что она такое? – тихо спросила я.

– Лучшее, что могло случиться, – он ответил так спокойно и так нормально, словно это было само собой разумеющимся. Повернулся ко мне и повторил то же самое, глядя мне в глаза: – Лучшее, что могло со мной случиться.

В его тоне чувствовалась такая абсолютная уверенность, что мне захотелось расплакаться от того, чего я в тот момент еще не понимала. Обида? Зависть? Ревность? Все это было так мелко по сравнению с тем, что я видела в нем в тот момент. Абсолютное счастье человека, который обрел то, что ищет каждый из нас, но находят единицы. И чтобы найти, ему пришлось всадить мне в сердце нож.

Она стала частью и моей жизни. Джей Си не вычеркнул меня из-за того, что у него появилась подружка. И мы стали встречаться действительно часто.

Возможно, чтобы даже тень мысли о чрезмерной близости между нами не возникла в прекрасной голове Маргарет, мы почти никогда не встречались только втроем. Всегда рядом с нами находились друзья Джей Си, его коллеги, друзья и знакомые Маргарет.

Возможно, это было связано и с тем, что те редкие случаи, когда мы проводили время втроем, я или она чувствовали себя не очень комфортно. Или я была пятым колесом на свидании пары, в которой мужчина и женщина еще не успели насладиться друг другом и постоянно демонстрировали чувства, что я и в отношении посторонних мне пар недолюбливала, а в отношении Джей Си и Маргарет считала физиологически омерзительным. Или она чувствовала себя чужой рядом с друзьями, которые знают друг друга наизусть. Ей наверняка было невесело, когда мы смеялись над шутками, понятными только нам, упоминали что-то, что требовало долгих и пространных объяснений, чтобы хоть немного ввести в курс дела, а когда объяснения заканчивались, всем становилось ясно, что, для того чтобы ситуацию понять в полном объеме, нужно было стать ее участником.

Джей Си разыгрывал карту “ведь ты же мой друг” каждый раз, когда ему слышался сарказм в моем голосе или когда ему казалось, что я несправедлива по отношению к Маргарет. Он выговаривал мне даже малейшие и вполне беззлобные шутки в ее адрес, даже если они были высказаны не в ее присутствии. Он оберегал ее от меня так тщательно, словно я представляла для нее какую-то угрозу. Хотя он поступал так по отношению ко всем, если в теме всплывало имя Маргарет.

В этот их медовый период меня бросало в одну из крайностей. Желая оставаться другом Джей Си и быть при этом хорошим другом, я пыталась наладить добрые отношения с Маргарет. И это было действительно легко сделать: она оказалась умной и веселой, общительной, дружелюбной со мной, но довольно острой на язык в своих высказываниях о тех, кого мы с Джей Си обсуждали раньше в приватном разговоре. Но каждая такая встреча, каждое такое общение выматывало меня эмоционально, потому что я точно не была абсолютно искренна. После очередного такого раза даже Джей Си попросил меня не соглашаться на совместные вылазки, если это так очевидно меня беспокоит. И, конечно, не поверил, когда я стала убеждать его в обратном.

Другой моей крайностью становилось маниакальное выискивание недостатков в Маргарет Митчелл. Мне казалось, что если я накопаю на нее что-то действительно сенсационное, отвратительное, мерзкое, что-то такое, что заставит Джей Си снять пелену с глаз, то стану его спасителем, а это сделает счастливым нас обоих снова. Получалось это у меня, пожалуй, еще хуже, чем изображать симпатию по отношению к ней. Все, что меня в ней раздражало, не могло отпугнуть влюбленного мужчину. Едва ли он мог согласиться, что ее последний роман – претенциозная чушь, если считал его гениальным, да, к тому же, так считали еще миллионы человек. Или принять всерьез любую мою критику ее внешнего вида или образа жизни, потому что я и себя не считала себя эталоном, по которому стоит оценивать.