Всю команду корабля согнали на палубу. Мне ничего не было видно за спинами других. На глаза попался ящик. На него я встала и увидела, что с одной из рей свисала верёвка, к концу которой привязали руки одного из поваров. Мужчина был в соответствующей одежде, поэтому я смогла определить его род деятельности на корабле. Лица его не было видно.

Но привлекло моё внимание совсем другое. По пояс раздетые чёрные маги выстроились перед ним в шеренгу. В отличие от висевшего мужчины они стояли лицом к нам. Мне пришлось пригнуться, чтобы моя макушка не выглядывала, а то Рэйнер мог меня отправить назад в каюту. Я даже закрыла себе рот ладошкой, чтобы не воскликнуть от удивления. У всех магов под левой грудью находилась четырёхконечная звезда. Её горизонтальные лучи были длинными и узкими, а вертикальные – широкими и короткими, как у меня. И раз эта деталь мне привиделась во сне (Рэйнера раздетым мне созерцать не доводилось), то это был далеко не сон.

Тем временем глава экспедиции вышел вперёд из строя, чтобы рассказать о совершённом преступлении. По-другому просто быть не могло. На кораблях суд происходил в присутствии всех членов экипажа.

– Как стало известно, неизвестные проникли на борт и отравили довольно много продуктов, – разнёсся над палубой суровый голос виконта.

Интересно, а почему он не сказал сразу про калик? Ведь неспроста меня предупредили об осторожности. И там, где появлялись перехожие, жди беды. Большой беды.

– Мы нашли испорченную еду и приказали её уничтожить. Но нашёлся один идиот, который ослушался приказа, – Рэйнер сделал многозначительную паузу, чтобы все поняли, что этим идиотом оказался висевший. – Он спрятал несколько фруктов. Яд, которым отравили фрукты, называется мгновенной душиловкой. В считанные секунды распухает язык и гортань, и человек умирает в муках от удушья.

Это как раз и произошло вчера вечером со мной. Только рядом оказался Рэй, сумевший спасти меня. Он знал, как нужно действовать в таких случаях. Скончавшемуся бедолаге не повезло. Ему просто не успели помочь.

– Этот яд остаётся на руках, – продолжал рассказывать Нессельфольде о преступлении повара. – Его нужно смывать специальным раствором, иначе то, к чему притронетесь, будет также отравлено. Он спрятал несколько фруктов, а потом, не смыв яд с рук, отправился на камбуз. По его вине, – виконт кивнул на висевшего, – погибла половина команды на «Лазурной Сифине».

Хорошо, что руку от лица я так и не отняла, иначе точно бы не сдержала вскрика. По толпе прошёлся ропот негодования. Громко высказываться никто не стал, но было видно, что команда поддерживала решение руководства наказать виновного. Два мага передо мной переговаривались:

– Чёрные всем раздали раствор, чтобы после уничтожения смыли яд. Разве так трудно действовать по инструкции? – Возмущался один из них.

– У меня друг погиб на «Сифине», – печально произнёс другой. – У него остался сын, а жена ходит вторым. Он был так счастлив, когда им сообщили, что и второй ребёнок будет мальчишкой.

– Вина доказана. Приговор девять плетей чёрной тьмы, – вынес суровый приговор Рэйнер.

– Нет! Умоляю вас! – Закачался виновный в гибели половины экипажа. – Лучше сразу убейте! – Запричитал он, прося о снисхождении.

Я ни разу не слышала о таком виде наказаний. Однако по толпе людей прошёлся шепоток о суровости наказания. Этого бедолагу, повинного в смерти товарищей, некоторые даже пожалели.

Рэйнер встал обратно в строй и кивнул Таролю, чёрному магу, стоявшему в другом конце шеренги. Тот вышел вперёд, взмахнул рукой, и в ней появился кнут. Тароль отпустил кончик плети, и та змеёй упала на палубу. Она подёрнулась чёрной дымкой. Приговорённый заверещал не по-мужски, когда его стеганули кнутом в первый раз. Кожаный ремень обвил несколько раз туловище подвешенного. Едва плеть коснулась его одежды, как та разом истлела.