По странной случайности, именно в этом кабинете – под номером тридцать! – вчера поздно вечером, проходя мимо, можно было слышать неположенный шум. Если бы я ключом по скобке выбил морзяночную семерку – «дай – дай – за-курить», – мне бы, конечно, открыли. Но мне было нужно другое, поэтому я стучал как обычно. После моего стука воцарялась чуткая тишина, нарушаемая лишь звуками «ш-ш-ш-ш» в различном исполнении. Потом из-за двери слышалось «Ушел», и шумы возвращались. Приходилось стучать снова, чтобы хоть немного пробудить в коллегах необходимую бдительность. Так что, если сопоставить эти обстоятельства, можно было легко выстроить совсем другую версию, нежели та, которую я высказал.

Но Федор Павлович, слава богу, этих обстоятельств не знал. Зато, как выяснилось, он был начитанным человеком.

– Я тоже уважаю творчество Данте, но вы хоть знаете, где у него это объявление размещалось? На вратах ада!

– А нам не страшно, мы атеисты! – отреагировал кто-то, в тесноте не идентифицированный.

Неизвестно, сколько еще продолжалось бы это безобразие, если бы Семенов, которому уже надоело смотреть на происходящее, не поставил решительную точку, повелев начальнику розыска разобраться с происшедшим. Тот даже не дернулся воспротивиться, а лишь поглубже вжался в свой угол. Заодно Семенов и меня одарил строгим взглядом, из которого я понял, что начальнику моя версия не зашла. Мне подумалось, что наш проницательный руководитель имел в виду вовсе не поиски рассерженного на милицию металлурга, а нечто совсем другое. И как это он догадался?

Когда мы, мешая друг другу выносимыми стульями, все-таки выдавились наружу из начальственного кабинета, я мигнул Валерию: мол, перекурим перед заслуженным отдыхом? Он согласно кивнул. Общее дежурство, прошедшее без поводов быть недовольными друг другом, сближало, так почему бы и не поговорить по душам? Во время дежурства заводить такой разговор я посчитал неоправданным: прервется на самом важном месте каким-нибудь вызовом на происшествие, а потом может и не получиться снова-то. И что тогда?

Разместились у него в кабинете, и я не стал тянуть кота за хвост. Присел напротив за стол его напарника и заявил:

– Валера, тут сорока на хвосте принесла, что тебе подстава готовится – по какому-то делу всучить тебе пару бутылок коньяка и сделать это под контролем, чтобы сразу и хапнуть с поличным.

Самсонов насмешливо посмотрел на меня.

– Так-так-так, интересненько… И дальше что?

– Да, собственно, это и все, – пожал я плечами.

Валерий вытащил из ящика стола пачку «ВТ» – и где он такие берет? – закурил и отправил в полет серию толстых дымных колец. И только потом спросил:

– А ты мне не горбатого лепишь? – Он пытливо посмотрел на меня сквозь сизый дым. – Чтобы такая информация да вдруг ни с того ни с сего в чьи-то уши попала – это же один шанс из тысячи. Если, конечно, с тобой лично прокурор или начальник комитета не советовались, как лучше операцию провернуть. А может быть, те, кто подставу делать собрался?

Ну вот, обиделся. Хотя, по здравому рассуждению, все причины для этого имеются. Приходит твой сотоварищ и заявляет, что ты мздоимец и ему это известно. Я прикинул: а мне-то такое понравилось бы? И честно ответил: нет, не понравилось бы, и даже очень.

– Валер, понимаешь, какая штука, – вздохнул я. – Хоть верь, хоть не верь, но мне тебе сказать больше нечего. Были у меня опасения, что ты не поверишь. Я бы и сам не поверил такому. Но решил, что лучше сказать. Вот так, хоть ты меня режь, хоть ты меня ешь.

– Так-так-так… – снова произнес Валерий. И спросил: – А ты сам-то чего хочешь? Чтобы я тебе в ноги пал? Благодарить начал: спасибо, родной, от тюрьмы да от позора спас, до гроба теперь буду тебя водкой поить?