– Спасибо за интервью, – заканчиваю я наш разговор про эксперименты и белые флаги. – Черновик статьи получите электронной почтой, – возвращаюсь к безопасному официальному тону.

– Конечно, получу.

Паршивец скалится. Нагло! Во все тридцать два, будто я сказала не о статье, а о чем-то другом.

– За машиной доберусь на такси. Не буду вас больше задерживать.

Пока Вольский насильно не усадил меня в свой бронетранспортер, включаю заднюю передачу и самым трусливым образом сбегаю из ресторана.

К счастью, у этого озабоченного самца слишком большие проблемы в штанах, чтобы гоняться за мной по залу. Никто не преследует до самой парковки. Только садясь в машину, ощущаю лопатками пристальный взгляд откуда-то сзади.

***

После такой эмоциональной встряски до самого вечера я пашу как проклятая Золушка. Разгребаю очередной завал в редакции, набрасываю черновик статьи и даже успеваю поругаться с Ломоносовым.

Главред почему-то вбил себе в голову, что он лучше всех знает, как вести расследование о делишках Китайца и у кого брать интервью. В целом это не первая подобная стычка – его страх за меня частенько мешает нам обоим работать. Однако сейчас не хочется никакого контроля и тем более плана.

– Три интервью! – тряся кучерявой головой, вещает Вася. – Больше от тебя ничего не требуется.

– Это даже делом назвать нельзя! Любой практикант справится!

– Вольский, бывший бухгалтер Бурового и его уборщик! – загибает он пальцы. – Все они согласны с тобой пообщаться. Все проверенные люди.

– Интервью с уборщиком. Смеешься? – Я закатываю глаза. – Да кому оно будет интересно?

– Уборщики и консьержи иногда знают больше, чем дети и жены. – Ломоносов поправляет очки.

– Знают они! Как бабки на лавках! Кто с кем спит и как часто бухает.

Не нравится мне упрямство шефа. Или он что-то скрывает, или это какой-то мужской ПМС.

– Кира, ты хоть раз можешь сделать только то, что от тебя требуется?!

– Могу! После того как ты расскажешь, зачем все это Вольскому! – тоже перехожу на повышенный тон.

– Да какая разница?!

– Скажи честно, мои уши похожи на сушилку для спагетти?

– Кира… – Вася сдувается.

– Тогда почему уже третий мужчина за день пытается развесить на них лапшу?! – Я хлопаю распечатанным черновиком статьи о стол шефа. – Что вы оба задумали?

– Мне кажется, ты переработала сегодня. – Ломоносов кивает в сторону двери. – Давай поезжай домой. Черновик я посмотрю, а ты отдыхай. Завтра юбилей портала. Не хватало, чтобы мой главный журналист оказался на банкете уставшим и хмурым.

– Будешь дурить мне голову, вообще не приду.

Даже разозлиться на него нормально нельзя. Ни покричать, ни хлопнуть дверью. Ничего общего с Вольским!

– Ты мне это… не угрожай. Дуй лучше! – Начальство лично распахивает передо мной дверь. – Жду завтра при параде. Мужу привет!

Совершенно стандартное прощание. Никакой оригинальности или намеков. Однако от последнего напутствия мое и без того плохое настроение становится откровенно дерьмовым.

– Обязательно. – Ничего не объясняя, иду к двери.

Душеспасительные рабочие беседы – это последнее, что мне нужно.

***

Как выясняется через полчаса, с пожеланием Вася частично попал. Домой я приезжаю без приключений, по дороге успев заскочить в магазин за готовой едой. Но уже на месте, у порога квартиры, поджидает сюрприз.

– Тетя Кира, я не знаю, как так получилось! – Племянница вскакивает со своего рюкзака и в слезах бросается навстречу.

– Ася, ты что здесь делаешь?!

– Я… Я к вам. Жить.

– Ты сейчас шутишь?

– Я не виновата. Клянусь! Ваш муж меня чем-то напоил, а потом воспользовался!